Комсомолец-6 и мамочки. Повести и рассказы о любви
Шрифт:
Катя вернулась с баночкой вазелина, салфетками и уже без юбки и трусов. Оперативно, ничего не скажешь. Арина поймала мой взгляд и улыбнулась. Она расположилась напротив нас и закинула ноги на сиденье напротив.
– Себя я уже смазала, – сказала Катя без всякого смущения. – Чтобы Вы не пачкали руки. Давайте и Вас смажу.
Вы-ы-ысший пилотаж! Она что? Из борделя что ли нанята? Впрочем, какое мне дело? А я, дурак, не сообразил раздеться для экономии времени. Потерял несколько минут.
Катя смазала член. И встала раком с упором руками на сиденье напротив Арины. Да не задницей
Член и влагалище обильно смазаны, одна женщина стоит в удобной позе для сношения, вторая с интересом смотрит на это во все глаза. Поехали?
Я стал толкать член в женское тело, раздвигая им сначала половые губы, потом стенки влагалища, потом просто погружался в нее. Попутно облапил и хорошо промял ей груди, придавливал соски, гладил живот. От ранее вспомненных мыслей и нереализованных в прошлой жизни фантазий член крепчал, удлинялся и раздувался вширь, и стал делать нужные движения.
– Вынь из нее член, – вдруг сказала Арина. – Покажи мне его.
Я удивился, но вынул и показал. Хозяйка осмотрела, кивнула и велела продолжать. Я понял это так, что она сравнивала со своими ощущениями ночью в себе самой.
Я снова воткнулся и Катю и «застрочил» в ней со скоростью пулемета в жарком бою. Надо было успеть ко времени посадки самолета. От возбуждения и давно желанной обстановки, под взглядом Арины и от покачивания самолета, струя в Катю не заставила себя ждать.
Катя быстро собралась и ушла, как только я вынул из нее опадающий член.
– Знаешь, я всё больше в восторге от тебя. Может быть, бросишь свой вуз-гадюшник и перейдешь работать ко мне? – Арина смотрела на меня горящим глазами. – Будешь как сыр в масле кататься, и не только в моей постели. У меня и кроме моей постели найдется для тебя работа.
Я оделся и был готов к посадке, которую, судя по всему, уже производил самолет.
– Я подумаю. Но хотелось бы закончить ЭТОТ вуз, т.к. это мечта моих родителей всю их жизнь.
– Ладно, заканчивай свой вуз. Одно другому мешать не будет. А сейчас поехали в город. У нас на сегодня много дел.
Катя уже в форме степенно проводила нас у дверей самолета на трап словно ничего и не было в полете…
Хорошо подвешен язык
– Знакомьтесь. Это Гусар, а это Татьяна. У нее хорошо подвешен язык. Не удивляйся, но за это я зову ее Оратором за чрезмерную болтливость.
«Сможешь заткнуть ей рот хотя бы на несколько минут, – награжу дополнительно!» – сказала мне Арина перед входом в салон.
Мы приехали в какой-то очень респектабельный салон модной одежды.
– Я хочу не просто нанять тебя на работу, но и познакомить с теми людьми из высшего света, которые даже разговаривать не будут с тобой в таком виде, как сейчас. Ты не обижайся, но в этих «шкурках», – Арина оттянула на мне воротник пиджака. – Ты будешь ходить в свой задрипанный вуз, но не прием в министерства и другие присутственные места. Потому, чтобы на тебя не надели, рассматривать
Куда уж доходнее? Потому Оратора я тоже воспринял, как предмет мебели. Не больше.
Оратор оказалась хозяйкой и единственной владелицей этого заведения. Здесь было невообразимое число залов, зальчиков, комнат, комнатенок, примерочных и пр. Мы устроились в одной из комнат среднего размера, куда нам стали стаскивать стойки с различными костюмами и другими принадлежностями мужского облика. Когда всё было доставлено, Оратор выгнала всех и принялась сама примерять на меня доставленную одежду. При этом она ТАК МНОГО ГОВОРИЛА! Лично я устал от нее уже минут через десять-пятнадцать. Об одежде, о мужских и женских костюмах, о человеческих отношениях, о рубашках и галстуках, о детях своих и чужих сотрудников, о туфлях и носках, о политике государства и оценке деятельности отдельных министров, о погоде и путешествиях… Я уже не слушал ее давно, но давление на мозг всё равно продолжалось. Арина, сидя в кресле напротив, довольно улыбалась, словно переложила эту ношу СЛУШАТЬ со своих на мои хрупкие плечи.
Я уже был готов сбежать отсюда, когда Оратор присела передо мной на низкую табуретку во время примерки очередных брюк. Она разглаживала руками складки ткани и продолжала говорить. Я гляну на Арину поверх головы продавца и подмигнул ей.
– Вот там, как мне кажется, неудачно сидит, – вдруг перебил я Оратора, показывая на непонятный бугорок ткани около ширинки. – Вот расстегните ширинку и полюбуйтесь, как всё изменится. Настаиваю.
Оратор расстегнула мне ширинку и потянулась в полуобороте за каким-то инструментом за своей спиной. Когда она повернулась назад, перед ней прямо в ее губы торчал возбужденный член. От удивления у Оратора приоткрылся рот, куда я мгновенно и просунул член, придавив ее головы двумя руками за затылок. Голос Оратора замолк.
Арина встала с кресла и обошла нас так, чтобы ей были видны подробности. Я поднял одну руку вверх и пальцами стал показывать пальцы: один-два-три-четыре-пять. Арина поняла и кивнула мне головой, улыбаясь. Я снова опустил руку и сильнее придавил Оратора за затылок, проникая ей в рот всё глубже и глубже. Похоже, что она только сейчас стала приходить в себя от шока и попыталась вырваться из моих рукой.
– Ну не надо, Татьяна, – словно взмолилась Арина. – Ведь это же примерочная. Давай примерять всё, – и шлепнула ее снятым со стойки веером по затылку. – Если не перестанешь сопротивляться, я сейчас же позову всех твоих продавщиц и покупателей из других помещений.
Последние слова подействовали на Оратора. Она затихла, а я стал производить действия членом у нее во рту, имитирующие фрикции. За ее спиной Арина показала мне большой палец вверх, потом постучала ногтем по циферблату наручных часов и сделала движения пальцами, словно пересчитывала деньги. Я ее хорошо понял и стал то ускорять, то замедлять движения. Если бы не стюардесса, «разгрузившая» меня в самолете, возможно, я бы уже и кончил. Но первичный половой голод уже был ликвидирован высоко над поверхностью земли, потому теперь я только играл с новой насаженной на член женской дыркой.