Комсорг 2
Шрифт:
Так отдашь, а потом будешь бегать месяцам в ожидании денег с зарплаты или аванса, выпрашивать монету, как очень глупый паренек. А очень легко можно и не добегаться по итогу, поэтому условия у меня простые очень.
Продаю за деньги против товара, а не за обещание заплатить потом.
Так как далеко не всех покупательниц еще знаю, а скорее, что вообще никого, то моя позиция вызывает понимание у торговой братии. На старых точках народ уже приучен, что не даю в долг, поэтому и не просят.
Просят только отложить
Черно-белые отдаю по восемь, а цветные по девять рублей, единственно, что все ценники с составом и реальной ценой впервые поснимал. Не хочу, чтобы знали мои покупатели, сколько я накидываю сверху, пусть думают, что покупаю хотя бы по шесть рублей со всеми дополнительными расходами. Как раз нормальная госцена для такой яркой шмотки.
— Мне ведь еще приходится по рублю приплачивать знакомым продавщицам, сами понимаете, вещи дефицитные и там! Так просто не купишь, если кого-то не знаешь, — делаю я важный вид и набиваю себе цену. — И сверху денежку не положишь.
С таким утверждением никто и не спорит, понимают хорошо, что, если в Ленинграде почти ничего из дефицита без блата или хотя бы знакомства честно не купить, то и в Прибалтике дело должно таким же образом обстоять.
А там совсем другие расклады получаются, хотя в том же «Таллинском» универмаге мне примерно похожие суммы приходится слева засылать. Но у них выбор самый большой, снабжение идет по максимуму, это реальная витрина всей эстонской торговли, а без помощи продавщиц я в женском отделе точно много не куплю.
Из привезенных шестидесяти пяти футболок за пару дней продал почти половину по магазинам, в торге пока не стал светить свою спекулянтскую деятельность, хотя и там бы многие не отказались выглядеть почти по заграничному.
Но такие продажи еще впереди, когда меня попрут с должности курьера или хотя бы комсорга для начала.
Да, лучше я первым делом потеряю общественную нагрузку, а с курьера, как самого малооплачиваемого работника спрос вообще самый минимальный.
Как говорится, меньше зарплату не дадут, дальше бегать не пошлют.
Понятно, что все скоро и так узнают, что новый курьер еще тот деловой делавар, но пока я тут числюсь комсоргом, открыто торговать не стану.
Да и нет нужды пока, еще пяток продал на секции тем же парням, кто настойчиво спрашивает о моей финской футболке.
Взяли с радостью, деньги все на следующий день принесли, как договорились, и получили красоту фирменную на руки взамен.
На День Победы гуляли со Светочкой по городу, она опять приехала ко мне пожить на несколько дней. Сообщила мне о своем решении с сильно фыркающим видом, показывая, что просто поддерживает нашу совместную легенду, чтобы мне лично так стыдно не было.
Не очень я понял, почему должен чего-то стыдиться, ведь с ребенком в животе ее еще не бросил ни разу.
Ну и пусть, я это нормально переживаю
Как говорится — признаю свои ошибки. Чур, лежачего не бить!
Довел ее даже до знаменитого Треугольника, чтобы она сама посмотрела на всяких хиппи и прочих лохматых неформалов с фенечками и в потертой джинсе.
Это подруге интересно, но сама она своим сияющим видом и яркостью образа заметно отличается от подчеркнуто неярких хиппушек и всяких детей цветов.
Да и эмоционально очень далеко от расслабленных по жизни неформалов и неформалок, они-то ничего не строят и просто радуются жизни, делая это довольно вызывающе для советской власти и прочих ее институтов.
— Как это может быть, чтобы рожденное уже на пятидесятом году Советской власти молодое поколение не хотело что-то там строить?
Задается закономерным вопросом прогрессивная общественность.
Света все же активная советская девушка, убежденная строительница коммунизма, которая стремится к разным достижениям, но что-то в образе жизни «детей цветов» ее явно заинтересовало.
Наверно, их постоянная расслабленность и здоровый пофигизм, к высотам которого ей никогда не пробиться.
Постояли рядом с ними метрах в десяти, посмотрели минут десять на местный движ и пошли себе, но тут к хипанам внезапно пристала пара гопников. Выскочили, как черти из табакерки, откуда-то из-за Дзержинки, тут же начали обижать системных, отнимать всякие фенечки, щедро раздавая подзатыльники несогласным.
Сначала прошли мимо нас, гадко поухмылялись, глядя на Свету, но говорить ничего похабного не стали. Мы стоим метрах в пятнадцати от неформалов и явно, что к ним не относимся. Ни по одежде, ни по внешнему виду, ни особенно по моей хмурой роже, совсем не всепрощенческой такой.
Такие жлобы, с меня размерами и сразу с донельзя противными мордами, к которым мгновенно чувствуешь сильную антипатию. Такую сильную, что хочется долго и цинично топить в унитазе, давая иногда несколько секунд подышать.
— Игорь, чего ты смотришь? Ты же боксер! Помоги ребятам! — вдруг вступилась за обижаемых хипарей подруга.
Вот не ожидал от нее такого, но зацепили системные явно какие-то струнки в ее душе.
Я сам не собираюсь ничего такого делать, понимаю, что место хорошо известное и находится под постоянным присмотром милиции.
И даже работников комитета глубокого бурения, которых тоже обязуют присматривать за опасными веяниями, типа «Цветы вместо оружия».
— Света, это просто настоящие комсомольцы показывают свое классовое отношение к капиталистическим явлениям чуждой нам морали, — объясняю я подруге. — Борются с непонятными нашему строю моментами!