Кому в эмиграции жить хорошо

Черный Саша

* * *

Под кипами газетными, Торчащими вдоль полочек От пят до потолка, Присела личность кроткая, Потерла руки потные И начала доклад:«Второй уж год слоняюсь я По разным учреждениям, А толку ни на грош…Идея очень ясная:Все люди злятся, бесятся, Волнуются, кипят…Мужья и жены ссорятся, Юристы и политики, Поэты и любовники Бурлят чрезмерным пафосом, - И так до бесконечности Везде - в любой стране…Пять лет вертел мозгами я, Как для людей использовать Избыток сей энергии?И, наконец - нашел!Прибор мой магнетический В любой квартире, комнате, Любой избыток страстности, Любви ли, споров, ревности, Вмиг переводит полностью В

полезную энергию, В комплекс рабочих сил…Мой аппарат поставивши, Теперь семейство каждое Себя своими силами Вполне экономически Сумеет вентилировать, Согреть и отопить…»

* * *

«Идея гениальная!» - Сказал Козлов опасливо, Свой табурет расшатанный Отодвигая вбок.«А сколько ж средств вам надобно, Чтоб ваше изобретенье Пустить скорее в ход?»Изобретатель встрепанный Взглянул глазами горлинки На мутное окно:«С рекламой и конторою - Три миллиона с четвертью, Уж все пути намечены, - Ведь пустяки же, в сущности, - Да кризис помешал…»И, гордо носик вскинувши, Он вышел в коридор.

* * *

К Попову наклонившися, Львов проронил медлительно:«Ваш кандидат в счастливые, Пожалуй, не того-с…Его бы в санаторию На девять-десять месяцев, А после подучить.Тогда б, пожалуй, выдумал Сей Эдисон стремительный Какой-нибудь практический Полезный аппарат, - Машинку для доения Мышей иль комаров…»

XI

Во сне какая ж логика:В ночной рубашке вздувшейся Стоит Козлов и ежится На крыше за трубой И слушает звенящие Ночные голоса…Блокнот в ладони треплется, В другой руке качается Холодное стило.

* * *

«Я, никому не ведомый Иван Петрович Кругляков, В глуши Прованса Верхнего На шахтах алюминьевых, Пять лет тружусь, как вол…Пиши меня в счастливые:Весь день гружу в вагончики Руду я темно-рыжую, Как черт, я весь коричневый От пят до головы…А вечерами хмурыми Я борщ в бараке стряпаю И на леса угрюмые, Закатом окаймленные, Смотрю в окно, как сыч.Пиши-пиши, записывай, Газетная душа»…

* * *

«Алло! А я под Ниццею Ночным слоняюсь сторожем…Днем сплю в своей каморочке:Как каменный, - без снов.Ночами охраняю я Пустые виллы мертвые…Присяду под террасою, - Мимозы вьются-треплются, Грохочут волны дальние…Ботинками пудовыми От холода стучу.Ох, думы, думы темные, Как море, неуемные, С заката до зари…Пиши-пиши, записывай, Чернильный человек!»

* * *

«А я в Гренобле мыкаюсь, - Я на цементной фабрике Заборчики цементные Прессую третий год…Я в прошлом был учителем ОРЛОВСКОЙ Прогимназии, - Кто я теперь, не ведаю, - Не стоит ворошить…Душа моя цементная Оцепенела, съежилась, Посплю, поем,- на фабрику И больше ничего.Пиши меня в счастливые, Парижский землячок!»

* * *

«Эй, господин над крышею!
– Чуть слышный альт надтреснутый По ветру долетел.У берегов Австралии Уж третьи сутки треплется Наш старый пароход…Компания голландская, Матросы африканские, А я, псаломщик пензенский, Здесь поваром служу…Ох, надоело, миленький!Хоть сыт, хоть койка мягкая, - Но стражду, как Иона, я Во чреве у кита…Нет ли в Париже, батюшка, Какой-нибудь работишки?Я в русской типографии Готов хоть пол мести, Лишь бы из брюха тесного, Железно-иноземного, К своим опять попасть…»

* * *

Со всех сторон доносятся Звенящие, скрипящие Ночные голоса…Козлов, как лось затравленный, Метнулся вбок, попятился…Влез на трубу стремительно, Вниз головой просунулся, Скользнул

в нутро мохнатое, И вот, как полагается В подобных сонных случаях, Проснулся весь в испарине, В своей знакомой комнате На пятом этаже.

XIII

Для полноты коллекции, На имя трех приятелей Пришло в конверте сереньком Из Рима письмецо…Чернила водянистые, Расплывчатые, сизые, Корявый почерк старческий Сползал зигзагом вкось, - Зато по содержанию Настой полыни беженской Стоградусною горечью Дымился над письмом…

* * *

«Привет вам, люди добрые, Из города счастливого, Из Рима горделивого - Со всех семи холмов!..Лишь в эту зиму темную Беда-нужда всесветная Волною отраженною Пришла - плеснулась - грохнула В парижское окно…Нам это не в диковинку:Мы в Риме, горсть осевшая, Ломоть, от всех отрезанный, Хронические пасынки Средь эмигрантской братии, - Давно привыкли к кризису, Как к старому бельму.Средь райской декорации, Средь величавых форумов, Среди фонтанов плещущих, Средь пинии мирно дремлющих, Под солнцем золотым, - Как домовые тихие, Мы жмемся, незаметные, В углах-подвалах пасмурных, В продрогших чердаках.На площадях сияющих - Теплее, чем у нас…Порою сам не ведаешь, Как год за годом держишься?Бюджет - фантасмагория, Работы - ни на грош.Ни в гиды, ни в извозчики, Ни в маляры, ни в плотники, Лишь воробьев на форуме Бесплатно разрешается Под аркою считать…Считаешь и завидуешь:Счастливцы, воробьи!А ведь недавно, милые, Чуть-чуть в тарелку капало, - Для аргентинок пламенных Я, харьковский нотариус, Платки великолепные Билибинскими павами Цветисто расшивал…Швейцары при гостиницах, - Министры по обличию, - Процент взимали божеский, Впускали в вестибюль…Увы, все нынче схлынуло, - Туристов нет и звания…В библиотеке Гоголя Сидишь часами долгими И смотришь в потолок…Газетою прикроешься, Уснешь, как новорожденный, - Теплынь и тишина.Во сне ведь я не пасынок:С друзьями стародавними, Давно глаза закрывшими, Беседуешь во сне, По старому по Харькову С клиентами знакомыми Пройдешься при луне.Не осудите, милые, Больного старика…»

* * *

Постскриптум: «Драгоценные!Не нужен ли кому-нибудь В Париже из писателей Комплект,- тисненный золотом, - Романов Боборыкина?Я дешево продам».

XV

Под Новый год в час утренний Вонзился в дверь стремительно Веселый почтальон.Порылся в сумке кожаной И Львову полусонному Поднес с парижской грацией Письмо «рекомандэ»…

* * *

Перед окном сереющим Львов сел на кресло дряблое, Халат свой подобрал И с полным безразличием - С иллюзиями детскими Давно уже покончено!
– Вскрыл мундштуком конверт.И вдруг оттуда - милые!
– Крутясь, как птичка Божия, Слетел на коврик стоптанный Жемчужно-белый чек…Львов, поднял, охнул,- батюшки!Берлинское издательство, Давно уж захиревшее, Как ландыш без дождя, - Должно быть, в знак раскаянья В счет долга застарелого Прислало чек,- подумайте, - На тысячу франчков…С душевным изумлением, Как пепел, с сердца хмурого Стряхнувши скептицизм, Подумал Львов оттаявший:«О, Дон-Кихот пленительный, Издатель дорогой!Пред новогодним праздником Анахронизмом благостным Тургеневскую девушку В себе ты возродил…Не слыхано! Не видано!»Подай сию историю, Хоть под гарниром святочным, Читатель, разумеется, Подумает: брехня…Но чек - не привидение, - И вера в человечество Проснулась в Львове вновь, И над камином вспыхнуло В бенгальском озарении Волшебное видение:Коричневое, новое, Чудесное пальто…