Конан и мрачный серый бог
Шрифт:
— Демоны заберут вашу укушенную блохами собаку — герцога и отгрызут его высушенные органы в Аду! Конан ухмыльнулся. Голос Сивитри, сорванный, тем не менее, не утратил ехидства.
— Эрлик, — наездник на лошади Конана хохотал, — эту кобылу требуется отучить вырываться прежде, чем герцог возьмёт ее. Наверное, мы должны подготовить её к обслуживанию старого Балвадека, поскольку поклялись обеспечить его личную безопасность. Что скажешь, Деверро? — Сначала ты пойдешь как в последний раз, Ютхан, после нашего небольшого набега на Кирос. Помните любовницу бритунку? — Задница Эрлика, Деверро, я не забыл ту блондинку! Встреченную тогда.
Сначала ты, когда мы остановимся сегодня вечером в Саридисе.
Деверро начал описывать то, что он сделает словами столь же непристойными, как и громких. Несколько ассири высказали свои предложения, некоторые из которых заставили бы покраснеть лицо шлюхи в большинстве распутных логов Шадизара. Возник хриплый смех, достаточно громкий, заглушающий устойчивый стук копыт.
Конан хмурился, но сдержал свой язык, поскольку знал лучше не тратить впустую дыхание на праздные угрозы. Он не был должен Сивитри ничего после ее предательства, но он не хочет скоро видеть ее используемой так жестоко этими шемитским ублюдками.
По крайней мере, хулиганы показали свои намерения. Он проходили через Саридис, но однажды, неудачно, что так возмутило Балвадека. Город служил странникам, торговцам и ассири различных занятий, поскольку располагался на пересечении разнообразных дорог, где сходились границы четырех соседних городов — государств. Гхаза, Кирос, Aнакия, и Аккхария каждый предъявили права на город в какой-то момент, но никогда не получили признанную верность вассала феодалу от народа Саридиса к любому герцогству.
По расчету Конана, город располагался ближе дня конного пути от Вархии, и далее менее дня до цитадели Балвадека. Завоеватели ассири выглядели усталыми, поскольку они напали поздно ночью. Киммериец надеялся быть снятым от спины этого омерзительного животного, еще до того как постоянный стук копыт разобьет его кости, превращая в желе.
Капитан в плаще замедлился, пока не поехал между Ютханом и Деверро.
— Лейтенант Ютхан, — человек говорил по-шемитски с варварским акцентом он не был сыном Шема. Конан мог разглядеть только спину капитана, и не желал поднимать голову и вытягивать шею снова. Он считал благоразумным позволить им думать, что он не пришёл в сознание, и они могли бы выдать больше своих планов.
— Господин? — тон Ютхана стал сразу почтителен, потрясающее изменившись от его прежнего отношения.
— Возьмите половину своих лучших братьев — собак и разведайте, что впереди, но не используйте дорогу. Сделайте так, чтобы мужчины поехали в парах, но никаких братьев или друзей вместе. Вчера мы потеряли Махкоро и Бааша — наших лучших разведчиков, прежде чем достигли Вархии. Две компании наших собак, которых мы оставили как гарнизон там, и это утомленных, раненных вдвое больше, следует за нами домой, они явно неподходящие для столкновения с любыми остатками армии Рейдна.
Капитан, отклонился в седле, чтобы рассмотреть область позади него.
— Поезжайте быстрее и встречайте нас в предместьях Саридиса. Шпионы и мелкие отряды могут вызвать стычки. Следите за своей спиной и рукой на вашей рукоятке, — он предупреждал в общепринятой манере ассири.
Конан, через приоткрытые глаза, бросил взгляд на лицо капитана, когда он оборачивался. Узкий, подобный крюку нос, изогнутые губы, и близко расположенные глаза, такие были у Драварика, самого молодого из братьев Балвадек. Киммериец уныло обдумывал средства, которыми герцог будет мстить за себя. Клетка вороны, удар плетью… стойка? Нет, ассири, вспоминал Конан, предпочитают привязать веревками человека запястьями и лодыжками к четырем сильным лошадям и поощрять животных к галопу, вырывающему кости пленников из их гнезд прежде, чем разорвутся члены.
Жертва могла выть длительное время, кровоточа до смерти, и тот промежуток должен казаться вечностью каждому так яростно разорванному на куски.
Эти шемиты сделали такое дикое зрелище публичным. Женщины и дети, все присутствовали, наблюдая, как гибнут враги. Конан когда-то видел пари мужчин, ставивших на то, что будет сначала оторваны рука или нога. И мужчины этой области считали варварами киммерийцев! Народ Конана действительно был дик, но они казнили врагов вешая их и сталью, не упадническими пытками, медленно высасывающими жизнь из их противников.
Солнце медленно опускалось к горизонту, когда Конан переносил остаток от трясущейся поездки к Саридису. Сивитри стихла от перегрева и истощения, поскольку он заметил, что она мягко обвисла сзади лошади. Со своей стороны, он казался неспособным сосредоточиться на чем-то, но размышляя обо всех мучительных мрачных смертельных случаях, ждущих его в пределах цитадели Балвадека. Ассири не предложили ему ни кусочка, ни капли, не даже глотка из бурдюка, и непрерывную тряску, сделавшую невозможным сон. Он понял, что его намерено, держали слишком слабым и утомленным, чтобы предотвратить попытку бегства. Но если бы эти собаки стали небрежными и предоставили ему шанс, то он использовал бы его, ослабнувшим или нет. Раны Конана и усталость ещё не делали его неспособным к сопротивлению. Он жаждал шанса показать этому отрепью ассири, что полумертвый киммериец превзойдёт любого среди их рядов.
Скоро дорога расширилась, ее поверхность стала даже более ровной. Они повстречали несколько караванов, фургонов, загруженных дубовыми бочками, и охраняемые стражниками, носящими различные одежды, броню и оружие — наемники на службе винных торговцев. Эти караваны освобождали ассири широкое место, не обмениваясь словами. Капитан Драварик просто кивал им и двигался дальше. Здесь, с обеих сторон дороги, были плотные сады высоких яблонь, выращенных для создания из них специализированного вина — основного занятия Саридиса.
Душный день уступил влажному, темному сумраку, когда компания Драварика приблизилась к тяжелому деревянному забору и воротам в стене, которая, казалось, была недавно возведена. Конан не вспоминал таких укреплений в Саридисе.
Высота этого барьера, возможно, соответствовала высоте высокого человека. С начала Конан отметил герб Балвадека — поднятый меч, увитый в виноградных лозах, выгравированный через полную широту и высоту ворот.
Конан увидел, что Саридис больше не требовал независимости. Балвадек занял его за эти последние несколько лет.