Конан и Великая душа 2. Огни Будущего
Шрифт:
Каменный потолок, вздрогнув, снова встал на свое место. А летучие змеи попадали наземь. Все более уменьшаясь в размерах, они превратились в ужей, затем в пестрящие зеленые ниточки, а через несколько мгновений исчезли вовсе. Тхутмертари осталась одна, единственной рукой прижимаясь к холодной стене, как будто этот Нездешний Холод мог дать ей спасение. Те-зиас же встряхнулся и, переставляя коротенькими ножками, молча пошел к ней. Его слуги, кланяясь, расступались перед ним.
— Я не дамся тебе, Великая Душа! — отчаянно взвизгнула стигийка. Сейчас она напоминала не могучую волшебницу,
Тезиас вплотную приблизился к ней.
— На колени, дочь Мрака! На колени!!! — леденящим душу голосом, в котором не было ничего человеческого, приказал Бог.
И Тхутмертари, отчаянно цепляясь за стену, все-таки сползла к его стопам. Тоскливый предсмертный стон вырвался из ее груди.
— Спаси меня, Отец Сет! Возьми к себе! Вызволи из когтей этого проклятого карлика…
Голова стигийки уже была на уровне груди карлика. Тезиас заложил руки за спину, но Конану почудилось, будто из бездонных агатовых глаз вытягиваются другие руки — черные, туманные тени, они простерлись к горлу Тхутмертари. И точно: та захрипела, словно незримые глаза-руки действительно душили ее.
— Так будет со всем вашим адским отродьем, до-черь Мрака, — жестоко приговаривал Тезиас. — Я расправлюсь с остальными прислужниками Тьмы точно также, как сегодня расправился с тобой…
— Сет! Сет! Спаси меня… — хрипела Тхутмертари.
— Да. Я иду, — прошипел в мозгу людей низкий свистящий голос.
За спиной Тезиаса начал вырисовываться смутный силуэт Великого Змея. Монахи в ужасе отшатывались от бездонного холода, привнесенного в этот покой бессмертным властелином Ночи. Тезиас, отпустив Тхутмертари, отскочил прочь. Но ледяной туман продолжал сгущаться: это Князь Тьмы, казалось, сам снисходит в Мир Людей, чтобы отомстить за унижения излюбленной дочери.
Тезиас помрачнел, челюсть его отвисла. По-видимому, он не был еще готов встретиться с чешуйчатым Богом лицом к лицу. Но карлик не зря называл себя Великой Душой: ума и находчивости ему было не занимать. Он не стал дожидаться полной материализации Великого Змея. Он понимал: Бог Мрака не снизойдет на Землю, если исчезнет та, которая призвала его.
— Отправляйся домой, дочь Ночи! — воскликнул Тезиас. — Лети в Стигию, к Тот-Амону; он сумеет разобраться с тобой! Мне ты не нужна!
В миг, когда прозвучали эти слова, из растопыренных ладоней карлика вырвались крохотные голубые молнии. Искрясь, они опеленали воспрявшую было духом волшебницу. Раздался оглушительный скрежет, потолок снова разверзся; на этот раз показалось чистое ночное небо. Искрящийся сверток из молний, внутри которого находилась поверженная принцесса, стремительно взмыл навстречу полной луне и унесся прочь.
— На юг! В Стигию! К Тот-Амону! — отрывисто кричал карлик вослед удивительному ночному метеору.
Видение Сета исчезло. Потолок занял обычное место.
Минуту стаяла томительная тишина, затем ее оборвал голос Конана.
— А все ж таки девчонка потрепала тебя, а, Великая Душа?!
Карлик круто развернулся к киммерийцу.
— Ты все еще здесь?
— Где ж мне еще быть, — рассмеялся Конан. — Сам ведь приковал меня к этой стене!
— Прекрасно, — отметил Тезиас. — Тогда
— Четверых. Один погиб, сражаясь с нежитями, другого убила ведьма, остальные двое пали от укусов летучих змей.
— Вот, Конан, слышишь? Мы не только книгочеи, но и храбрые воины. Мы тоже умеем сражаться, — со значением молвил карлик.
— Вы сражаетесь колдовским оружием!
— Мы сражаемся тем оружием, которым наградили себя сами, — парировал Великая Душа. — Этой ночью, киммериец, Знания побороли Магию!
— Твои знания несут боль и унижения. Ты навязываешь людям то, чего они не понимают и чего страшатся…
— Ах, оставь… Я слишком устал, чтобы вести с тобой философские беседы. У нас еще будет время для этого. А пока завершим начатое.
Карлик подошел к Конану. Золотой обруч Аквилонии соскользнул с головы киммерийца прямо в холодные руки Тезиаса. Набрав в рот побольше слюны, Конан смачно плюнул в самодовольную физиономию воскресшего Бога. Однако выпущенный Конаном плевок, совершив затейливый пируэт в воздухе перед лицом Тезиаса, вдруг круто изменил направление полета и спустя секунду опустился между глаз низложенного короля. Не в силах скрыть унижение, Конан грязно выругался.
— Ай-яй-яй! — укоризненно покачал головой карлик. — Ты плюешься, как верблюд и ругаешься подобно грязному барахскому пирату. А впрочем, ты и есть грязный барахский пират. В жизни не встречал такого невоспитанного человека! Учись у него, Джейк, — чтобы тебя признали, ты должен быть таким же грубым варваром! Опустись, так сказать, на ступеньку ниже по лестнице эволюции. А тебя, бывший король, мы научим хорошим манерам, не сомневайся! Ты еще послужишь науке.
Тезиас прошел к своему креслу, играя золотой акви-лонской короной, точно колесиком. Поудобнее устроившись, он сказал:
— Начнем церемонию коронации. Она не будет долгой: к чему помпезность? Приблизься ко мне, Джейк! Бог держит свое слово.
Огромный и мускулистый, американец встал перед троном карлика.
— На колени перед Великой Душой! — приказал Брахо, и Джейк не осмелился его ослушаться.
— Властью, данной мне всемогущим Космическим Разумом, которая суть выше власти Здешних Богов, я объявляю тебя, Джейк Митчелл из Джорджии, единственным и самодержавным владыкою Аквилонии! Отныне ты — милостью Великой Души Конан, король Ак-вилонский! — торжественно объявил Тезиас, возлагая на голову Джейка золотой обруч.
— Говори ответную речь, — шепнул Брахо новоиспеченному монарху.
— Чего говорить-то?» — хотел спросить тот, но уста его как будто сами собой разжались, и он заговорил, склоня голову:
— Клянусь служить тебе верой и правдой, мой Бог! Повергаю Аквилонию к стопам твоим!
Конан взирал на «коронацию» и не мог избавиться от ощущения, что видит дурной сон… Словно угадав мысли киммерийца, Тезиас обратил к нему свои очи.
— Это не сон, варвар! Я добился своего: Конан Ак-вилонский лежит в пыли у моих ног!