Конан-варвар
Шрифт:
Он уже не мог определить, что сейчас находится вокруг: обрывы, лес или пропасти. Громыхание приближалось, и за этим гулом совершенно невозможно было услышать шум битвы. Неожиданно по обеим сторонам от всадников из тумана вынырнули высокие скальные колонны, и Валериус вздрогнул, поняв, что они минуют какую-то узкую расщелину. Но их проводник не показывал никакого замешательства, а скалы расступились и вновь исчезли в тумане. Узкое место осталось позади, и, если бы кто-нибудь замышлял устроить ловушку, лучше всего это было бы сделать именно там. Валериус перевел дух.
Но
– Чего ты ждешь, мерзавец?
– сурово взглянул он на проводника.
Тибериас не ответил, продолжая вслушиваться в устрашающий гул. А потом он резко обернулся и с презрительной усмешкой посмотрел в глаза Валериусу.
– Туман расходится, мой король, - процедил он враз изменившимся злым голосом.
– Смотри!
Грохот замолк. Мгла начала рассеиваться. И сражу же, высокие и величественные, вверху показались вершины гор. Туман опускался все ниже, редел и бледнел. Валериус поднялся в стременах... и с губ его слетел крик, многократно повторенный эхом и всеми его солдатами. Вокруг всюду громоздились скалы. Они стояли не посреди широкой долины, как предполагал еще несколько мгновений назад, а в слепом котле, окруженном вертикальными скалами высотой в несколько сотен футов, единственный вход в который они только что прошли.
– Подонок!
– Валериус что было сил ударил Тибериуса по лицу своим закованным в сталь кулаком.
– Что это за дьявольская шутка!?
Оборванец сплюнул кровь и зашелся зловещим смехом.
– Шутка, что избавит свет от одной отвратительной твари!
– Смотри, грязная обезьяна!
И вновь Валериус вскрикнул, как громом пораженный. Вход в котловину преградила огромная людская толпа, молчаливая и неподвижная, как скульптурная группа - сотни заросших оборванцев с пиками и копьями в руках. А сверху, со скал, выглядывали другие лица - тысячи!
– дикие, изможденные, страшные. Глаза их горели от ненависти.
– Хитрость Конана!
– зарычал Валериус.
– Нет, Конан об этом ничего не знает!
– рассмеялся Тибериас.
– Это хитрость людей, доведенных тобою до нужды, тех, кого ты разорил и превратил в зверей. Амальрик был прав: Конан не стал делить свою армию. Мы же - свора, за кусок хлеба бегущая за ним, волки этих гор, люди без дома и без надежды. Это был наш план, и жрецы Ассуры послали нам в помощь туман. Посмотри на них, мой король! Каждый из них носит на себе знак твоей власти - на теле или в душе!
А теперь посмотри на меня! Ты не узнаешь меня, правда? Но это клеймо на моем лице выжег твой палач! Когда-то ты знал меня - мое имя было Анилис. Моих сыновей ты приказал повесить, а жену мою твои наемники изнасиловали и зарубили. Ты говорил, что я расстанусь с жизнью, если
И теперь она наша! Посмотри на людей, доведенных тобою до нищеты, на тени людей, что когда-то жили и радовались жизни! Пришел их час! Эта каменная котловина станет твоей могилой. Попробуй-ка влезть на скалы: они высоки и обрывисты. Попробуй-ка вырваться: эти люди встанут на твоем пути и выцарапают тебе глаза! Собака! Встретимся в аду!
И, откинувшись назад, он громко рассмеялся, а эхо его зловещего смеха многократно отразилось от скал. Валериус выскочил из седла и с размаху ударил его своим длинным мечом, рассекая плечо и грудь. Тибериас упал навзничь, но не перестал смеяться, хотя хлынувшая из его рта кровь превратила смех в хрипение.
Вновь загрохотали бубны и барабаны, охватывая котловину кольцом низкого гула, а сверху, со скал, полетели первые камни и хлынул свистящий ливень стрел, заглушая крики и стоны умирающих...
ДОРОГА В АРХЕРОН
Небо на востоке уже заалело, когда Амальрик во главе своей армии подошел ко входу в Долину Львов. Долину эту окружали крутые горные склоны, а дно было иссечено нагромождениями скал различной высоты и вида. Армия Конана стояла на самом большом возвышении, ожидая нападения противника. Корпус из Гундерляндии, присоединившийся к ней незадолго до этого, состоял примерно из семи тысяч боссонских лучников и четырех тысяч всадников - баронов с севера и запада со своими дружинами.
Воины, вооруженные пиками, общим числом около двенадцати тысяч - в основном, гундерийцы и, кроме того, четыре тысячи акулонцев из других областей, - стояли в дальнем, узком конце долины, выстроившись наподобие огромного клина. По обоим флангам располагались по пять тысяч боссонских лучников. А позади пехоты стояли с поднятыми пиками и копьями конные рыцари - десять тысяч понтейнцев, и девять - акулонских баронов с всеми своими вассалами.
Это была удачная позиция: ее невозможно было обойти со стороны, - это означало бы необходимость карабкаться на кручи под ливнем стрел и ударами мечей. Обоз Конана стоял непосредственно за спиной выстроенного войска, в узкой, похожей на змею части долины. Циммериец не опасался нападения сзади - горы были полны бесконечно преданными ему людьми: беглецами из центральных областей Акулонии и разоренными дворянами.
Занять такую позицию уже само по себе было достаточно трудно, но оставить ее было еще трудней. По существу, она одновременно являлась и бастионом, и ловушкой, и единственным выходом из нее была победа, хотя, при большом желании, можно было покинуть Долину Львов и через узкий проход в задней ее части.
Ксалтотун поднялся на высокий холм, возвышавшийся неподалеку от входа в Долину Львов. Это место было великолепным наблюдательным пунктом - оно находилось выше всех остальных точек долины и давным-давно было названо Королевским Алтарем. Причины этого были, видимо, известны только Ксалтотуну, на памяти которого прошли многие столетия.