«Кондор» оставляет следы
Шрифт:
В 1937 г. парагвайская реакция, при поддержке США, совершила государственный переворот. Новое правительство развернуло жестокие репрессии по отношению к прогрессивным силам республики. Во время демонстрации протеста против убийства Агуэроса, лидера молодых коммунистов страны, Майдана впервые подвергся аресту, но вскоре был освобожден.
В 1938 г. партия перевела его на жительство в столицу. В Асунсьоне он продолжил учебу, стал потом учителем. В 1941 г. за организацию забастовки работников просвещения правители Парагвая на несколько месяцев упрятали его в концлагерь. Постепенно Майдана завоевывал все больший
И в эти годы, и в последующие власти постоянно преследовали мужественного борца за народное счастье. Его трижды похищали, пятнадцать раз арестовывали, пять раз судили, четыре раза ссылали. Но, конечно, самым тяжким испытанием стало многолетнее тюремное заключение, о котором мы уже упоминали. Это было уже в годы правления диктатора Стресснера. Компартия, как и в наши дни, работала в подполье. ПКП вообще, надо заметить, за все время своего существования всего двести дней действовала легально. В 1958 г. стресснеровские ищейки напали на след Майданы. Он был схвачен полицией, брошен в тюрьму, его истязали, над ним издевались. Но тюремщикам не удалось ни запугать его, ни сломить. На суде, состоявшемся в 1959 г., он безбоязненно бросил в лицо прокурору: «Коммунистическое учение победоносно шагает по земле. Оно дает добрые всходы. Вспомните СССР, Кубу, другие социалистические страны».
Случилось так, что суд, пойдя на этот раз наперекор правительству, постановил освободить Антонио Майдану. Но власти и не подумали освобождать патриота.
Вплоть до 1977 г. продолжалось его незаконное тюремное заключение. Другой парагвайский патриот — Ананиас Майдана, тоже член руководства ПКП, вспоминает: «Почти два года я провел в одной тюремной камере с Антонио Майданой и имел возможность убедиться в тех его выдающихся человеческих качествах, благодаря которым он стал лидером нашей партии, — в его стойкости, преданности революционному делу, скромности и неиссякаемом оптимизме. Тюремщики пытали его почти ежедневно, стараясь сломить его морально, убить его волю, заставить отказаться от борьбы. Но это им не удалось. Майдана мужественно выдержал все пытки, снискав уважение даже у своих врагов. Нам же, его товарищам по борьбе, его пример придавал силы, помогал выстоять во всех испытаниях».
Когда после освобождения Майдану спросили в Москве, что помогало ему и его товарищам, таким же людям, как все, выдерживать самые тяжкие испытания, он ответил: «Да, коммунисты, как и все, любят жизнь, близких, родных. Но выше всего они ставят свою любовь к родине, к угнетенным, глубоко верят в единственно правильное учение, преобразующее мир, — марксизм-ленинизм. Ради защиты убеждений они не жалеют своей жизни».
Оказавшись на свободе, Майдана вернулся к активной партийной работе. Он добивался укрепления идеологического и политического единства партии. Он стремился к объединению всех антидиктаторских сил страны. Для того он и поселился в граничащей с Парагваем Аргентине, чтобы быть ближе к родине, чтобы иметь возможность оказывать влияние на ход ее политической жизни. Парагвайская реакция снова бросила мужественного борца за решетку, использовав для похищения отлаженный механизм «Кондора». Патриота вновь подвергают изощренным и систематическим пыткам.
Вскоре после похищения в Асунсьон нанес визит помощник государственного секретаря США по межамериканским делам С. Итон. Он остался полностью доволен парагвайской действительностью, отозвавшись о ней как чуть ли не об образце «истинно демократического устройства». В Парагвае, сказал он, «улучшается положение в области прав человека». Похищение в Буэнос-Айресе высокопоставленный визитер, разумеется, не помянул ни словом. Империалистическим кругам США, видящим в парагвайской диктатуре «антикоммунистический бастион», Майдана мешал в той же мере, что и Стресснеру.
Ныне во всем мире ширится кампания борьбы за освобождение Первого секретаря ЦК Парагвайской компартии — жертвы империализма и местной олигархии.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Мы рассказали в этой книге лишь о нескольких, наиболее нашумевших преступлениях континентальной террористической организации, руководимой американскими спецслужбами.
Между тем, по данным колумбийского постоянного комитета защиты прав человека, в Латинской Америке более 30 тысяч «исчезнувших». А термин «исчезнувшие» все больше становится синонимом слова «убитые» — после страшных находок тайных захоронений похищенных патриотов Чили, Сальвадора, других стран. Конечно, не все эти преступления совершались и совершаются «Кондором». В латиноамериканских странах с диктаторскими режимами политические убийства осуществляются и солдатней, и полицейскими, и агентами служб безопасности, и действующими под покровительством властей ультраправыми «эскадронами смерти». Но и «Операция Кондор» уносит немало жизней — умело, методично, беспощадно, причем, как правило, ее жертвами становятся видные политики или общественные деятели.
Однако террор и репрессии, если взглянуть на них в исторической перспективе, не помогут империализму и его агентуре остановить нарастающий поток латиноамериканского освободительного движения. Хорошо сказал об этом в статье «На смерть Хуана Хосе Торреса», опубликованной в мексиканской газете «Диа», видный деятель чилийского Народного единства Педро Вускович:
«Ошибаются, однако, империализм и служащие ему фашистские режимы, полагая обрести в убийствах путь к своей безопасности и сохранности. Совсем наоборот — тем самым они увеличивают ряды борцов за свободу, укрепляют их волю к продолжению борьбы. Чтобы добиться своих целей, убийцы должны были бы уничтожить не отдельных людей, а целые народы. Ведь знамена павших подхватывают их товарищи, еще более решительные, более многочисленные. Каждая смерть латиноамериканского борца приближает, а не отдаляет конечное поражение фашизма» {36} .
36
El D'ia, M'exico, 1975, 9 de junio.
Схема последнего маршрута О. Летельера и супругов Моффит 21 сентября 1976 г.