Кондотьер

Гуминский Валерий Михайлович

— Капитан! С кормы прорыв! — заорал кто-то из штурмовиков.

Дон Ансело метнулся с капитанского мостика на палубу. Пусть Торфин сам думает, как увернуться от наплывающей на них «Лаванды». Сейчас важно не допустить врага на палубу.

— Хитрец, продолжай стрелять! — заорал он, выхватывая кортик. — Коготь, Жало! За мной!

Жало прошел через мясорубку «золотого каравана», единственный сейчас на «Соловье» опытный боец. Он сразу понял, в чем проблема, и обогнав капитана, оказался на корме в тот момент, когда на борт заскочил разбойник в одних штанах, а на его крепком торсе блестели капли пота. Крепко сжимая зубами ножны с вложенным

в него кинжалом, он спрыгнул на палубу и тут же потянул на себя рукоять клинка. Не успел. Жало воткнул в него палаш, провернул два раза, и бешено вращая глазами, заорал клич штурмовиков. Противник взвыл от боли, выпустив из зубов ножны и пытаясь выдернуть из себя железо, но боец перебросил его через борт, отправляя в темные воды Пламонта.

— Руби «кошки»! — приказал он Когтю, стряхивая с клинка кровь.

Разбойники хорошо подготовились к атаке. Зная, что экипаж и наемники в первую очередь будут рубить веревки, приготовили по несколько крюков на каждую команду, которым предстояло идти на абордаж. Вот и смогли взять количеством. Один из матросов, видимо, был убит из ружья, а второй растерялся, заметавшись по корме. Еще две головы показались над фальшбортом. Резкие, гибкие, полуобнаженные, с замысловатыми татуировками на торсе бандиты очутились на палубе и мгновенно выхватили сабли. Дон Ансело и Коготь набросились на них, оттесняя к борту. Михелю достался очень уж верткий молодой парень с длинной косицей. Клинок в его руке словно ожил, обрушиваясь на кортик дона Ансело с невероятной скоростью. Улыбаясь и высунув язык, противник давил своей энергией и заставлял штурмовика пятиться. Коготь вступил в бой со вторым разбойником, затягивая время, чтобы Жало успел обрубить все веревки и прийти к нему на помощь.

Михель довольно спокойно дал прыткому парню с саблей увлечься атаками, и улучив момент, одним рубящим ударом наискось располосовал его грудь. И тут же, не давая опомниться врагу, для верности погрузил клинок под левую ключицу. Провернул — и дождавшись, когда тот начнет оседать на палубу, выдернул его.

Коготь с Жалом зарубили второго смельчака и вздохнули с облегчением. Атака отбита, но снявшаяся с якоря «Лаванда» уже начала медленно разворачиваться боком, грозя врезаться в носовую часть «Соловья».

— Правый борт — движение на берегу! — раздался отчаянный крик вахтенного, которого посадили в «воронье гнездо».

«А ведь врежется сейчас „Лаванда“ в нас, и полетит матросик с высоты», — посочувствовал ему дон Ансело, обернувшись к правому берегу. Там происходило что-то непонятное. Из-за шума боя все звуки оттуда просто не доходили до середины реки, но белесые облачка дыма, взлетающие над кустами и деревьями, говорили о серьезной стычке. И кто на кого напал?

— Сто ярдов до столкновения! — завопил рулевой, пригнувшись.

Зрелище было величавое. «Лаванда» медленно разворачивалась боком, и паруса, которые спешно поднимали матросы под угрожающими выкриками бандитов, обвисли и не могли наполниться ветром, дувшим с севера. Капитан бешено вращал штурвал, пытаясь выправить положение, чтобы паруса могли хотя бы немного ожить, но сила инерции и течение неуклонно приближали момент столкновения.

И дон Ансело понял, что захватившие корабль разбойники вовсе не идиоты. Хаос в караване играл им на руку. Посадить суда на мель и окончательно сломить сопротивление обороняющихся — стратегия не была лишена мысли. Кто-то умело просчитал, как заблокировать торговые суда. Головной уйдет? Не страшно. Впереди еще несколько опасных миль. А вот крупная добыча останется здесь.

Почему Торфин ничего не делает? Или смирился с тем фактом, что от столкновения не уйти? Михель почувствовал накатывающее на него отчаяние и вдруг услышал рев шкипера:

— Гравитон на полную, передайте этому олуху Тибби! Лево руля, селедка сопливая! И перестань дрожать!

— Двадцать ярдов! — очередной вопль впередсмотрящего, отчитывающего сокращающееся расстояние между «Соловьем» и «Лавандой».

Вестовой, все время стоявший возле Боссинэ и Торфина, скатился вниз, дробно стуча башмаками по ступеням, и нырнул в открытый трюм. Левитатор находится рядом с гравитоном при любой непредвиденной ситуации — таково четкое правило, и оно соблюдается неукоснительно, поэтому Тибби был внизу и ждал команду.

У Михеля заныли зубы от излучения невидимой энергии, исходящей из трюма. Гравитон заработал на полную мощность. Шкипер с ума сошел? Он же не дал команду поднять якорь!

— Ослабить швартовы! — снова зычный голос с капитанского мостика.

Все еще не понимая, чего хочет добиться Торфин, дон Ансело взглянул на правый берег и обомлел. Яростно вспарывая килем воду, к «Лаванде» неслась лодка, в которой находились пять человек. Двое из них отчаянно гребли, а на носу, словно приготовившись к прыжку, стоял… командор.

В этот момент корпус «Соловья» вздрогнул, отчаянно заскрипели все сочленения корабля, как будто его сдергивали с отмели. Гравитон позволил Торфину подать судно вперед, а чтобы якорь не мешал маневру, капитан дал команду стравить половину якорного каната в воду, не поднимая его. Флагман успел увернуться от наплывающей на него «Лаванды» в самый последний момент, ощущая чудовищное напряжение на корпус судна. Михель почему-то вспомнил про разнонаправленные силы, действующие на тело — этому его учили в офицерской школе, только зачем, непонятно. И сейчас он явственно ощутил эти силы, пытающиеся разорвать корабль. Палуба дрожала, внизу что-то щелкало и скрипело, излучение гравитона само по себе скручивало все нервные окончания в тугой узел боли.

Обшарпанный борт «Лаванды» медленно проплывал мимо, и дон Ансело неожиданно для себя громко закричал:

— Штурмовики, за мной! Марра!

И первым вскочил на фальшборт, держась за ванты. Еще мгновение — и он очутился на палубе «Лаванды». Уклонившись от сверкнувшей стали, Михель с полуоборота рубанул какого-то бородача в серой рубахе, завязанной на пузе узлом. Куда удалось попасть, он не смотрел, прорываясь к трюму, возле которого стояли двое разбойников. Не иначе, стерегли, чтобы никто не разбежался. Нужно было попасть внутрь, помочь матросам бросить якорь и застопорить неф.

Эти двое выхватили сабли и бросились навстречу. Но тут Михеля обогнал Жало и еще трое парней.

— Марра! — рев из трех глоток был настолько грозным, что противник растерялся. Высекая искры, со скрежетом столкнулось железо. Штурмовики, действуя интрепелями и палашами, смяли препятствие и по команде капитана Ансело прыгнули в трюм, откуда вскоре донеслись крики и вопли.

— Бросайте якорь, живо! — заорал Михель, наклонившись над темным зевом трюма. — Пока на мель не сели!

И тут же кинулся к борту, чтобы поглядеть, как там Игнат, не смяло ли их отбившейся от рук «Лавандой». К своей радости, командор со своей командой был жив. Лодка словно приклеилась к судну, тянувшему ее за собой.