Кондуктор, нажми на тормоза
Шрифт:
Но сейчас ему было ни до Лары, ни до Насти. Внутри все клокотало от какой-то дьявольской злобы. В этот момент он сам себя боялся... Но чеченцы не испугались.
– Беслан, мочить его надо, – прошипел на ухо убийцы Тимур. И, с трудом сдерживая свою ярость, обратился к Радику. – Пойдем, отойдем...
Но в отличие от него Радик уже не мог контролировать себя. И прежде всего в этом была виновата водка. Три бутылки на пару с Лешкой осушили...
– Ты отвали! Тебя я убивать не буду, – не в силах больше сдерживать себя рыкнул он.
– Тебя
Чеченец сунул руку под пиджак и тем самым сорвал Радика с боевого взвода...
Глава 18
Из камеры его вывели в наручниках – как какого-то особо опасного преступника. Под усиленным конвоем доставили в кабинет, где его ждал по-военному подтянутый следователь с суровым, холодным взглядом. Посадили на табурет, наручниками пристегнули к специальной скобе, намертво вделанной в стену... Примерно в таком же положении Радик находился год назад, когда над ним измывался Артем. Тот спрашивал с него за убитого Казана. И следователь будет раскручивать его на убийство.
Прокурорский кашлянул в кулак и досадливо глянул на Радика – как будто он своим видом вызывал у него аллергию.
– Надеюсь, вы догадываетесь, какое обвинение вам будет предъявлено, – издалека начал следователь.
Радик молча кивнул. Конечно же, он знал, в чем его обвиняют. Не мог не знать.
– Статья сто вторая, убийство при отягчающих обстоятельствах, – продолжал прокурорский. – Много отягчающих обстоятельств. Очень много. Это и пункт «г» – особая жестокость; это и пункт «з» – двух и более лиц; а также пункт «м» – убийство, совершенное на почве национальной или расовой вражды...
– А пункт «ч»? – усмехнулся Радик.
– Нет такого пункта, – недоуменно посмотрел на него следователь.
– Зато бандиты есть на букву «ч». А еще чудаки на букву «м». Это те, которые в Кремле сидят. Это те, которые солдат моих на убой в Чечне гнали... Ты, дядя, еще солдат моих убийцами назови, за то, что они в Чечне национальную рознь разжигали... Ты хоть думай, когда про национальную вражду говоришь. Я заваруху в Чечне устроил, да?..
– Все сказали, гражданин Улич? – нахмурился следователь. – Заметьте, я к вам на «вы» обращаюсь...
– Заметил. Извини-те...
– А вы опасный человек, Радик Витальевич. Очень опасный...
– Для кого опасный?
– Для общества.
– Для какого общества?
– Для нашего.
– А ваше общество – это чеченцы?
– Представьте себе, да. Они такие же граждане России, как и вы...
– Это вы кому сейчас говорите? Мне? А вы это Раисе Васильевне скажите.
– Кому?
– Раисе Васильевне. Матери рядового Ахтарова. Знаете такого? Нет?
– Не знаю.
– Зато Беслана Хакамоева знаете.
– Знаю. Был такой. Вашими стараниями был. А так бы жил дальше...
– Жил бы. И дальше бы убивал... Эта падла рядового Ахтарова убила. На моих глазах горло ему вскрыла. Вы видели, как чеченцы людей режут, нет? А я видел. Для них наши пацаны, что бараны. Голову
Следователь молчал. Достал сигарету, нервно закурил.
– Вы лично видели, как Хакамоев нашего солдата убивал?
– Да. Он еще двоих убить собирался. Я помешал... Надо было на поражение бить, а я в руку выстрелил... Да вы труп осмотрите, там рана должна быть. Автомат «ВАЛ», пуля калибра девять миллиметров... Он в Москву типа в санаторий лечиться приехал... Гражданин России, етит... Если он гражданин, то мне такая страна на фиг не нужна...
Радик прекрасно понимал, что следователь прессует его по делу. Три дня назад в ресторане он убил трех чеченцев. Сначала Беслану кадык вырвал, затем Тимура так ударил кулаком в грудь, что у него сердце остановилось. Третьему чеченцу он сломал шейные позвонки...
– Успокойтесь, Улич, успокойтесь. Я еще раз спрашиваю: вы лично видели, как Хакамоев убивал нашего солдата?
– Еще раз отвечаю, что да.
– Кто еще это видел?
– Люди, с которыми я был на задании.
– Их фамилии?
– Боюсь, что я не могу их назвать, – покачал головой Радик.
– Почему? – удивленно повел бровью следователь.
– А потому что вы ничего не понимаете. Война идет не только там, она идет здесь, на нашей земле. Наша группа в тот день уничтожила пять боевиков. А у чеченцев, если вы не знаете, действует закон кровной мести... Если эта история получит огласку, если чеченцы узнают фамилии моих боевых товарищей, они будут им мстить, будут убивать их жен и детей. А у них у всех семьи... В общем, я ничего вам не скажу...
– Тогда я вам скажу. Скажу, что не верю вам. Вы не смогли убедить меня в том, что Беслан Хакамоев убил рядового Ахтарова...
– Я думал, что вы пообещаете мне, что информация о моих боевых товарищах останется между нами, – презрительно усмехнулся Радик.
– А-а, ну это разумеется, – смутился следователь.
– Не верю я вам. Не верю, – покачал головой Радик. – И вовсе не потому, что вы плохой... Скажите честно: чеченцы к вам уже подъезжали? Уже требовали мою голову?..
– Нет... Не было никого... – еще больше смутился прокурорский.
– А мне кажется, было... Моя голова уже и так, считай, на плахе. А мои товарищи пусть живут спокойно. За них самих не боюсь, но не хочу, чтобы с их семьями что-то случилось... Не убивал Хакамоев никого. Не убивал... Это я просто погорячился...
– Погорячились? Три трупа. И всех голыми руками...
– Пьяный был... Это, наверное, еще одно отягчающее обстоятельство?
– Скажу так, это не оправдание.
– Да я и не оправдываюсь... Я знаю, что Хакамоев убивал наших солдат. Но я не уверен, что этим же занимались другие, ну, те, кого пришлось убить... Я бы и трогать их не стал, если бы они ушли. Но ведь они не ушли. Они сами полезли на меня. А у них оружие, огнестрельное...