Конец цепи
Шрифт:
– Если бы они не прочитали, – продолжила она, – не создали свой вирус, сами не вызвали бы все это. Тогда там по-прежнему стояло бы то же самое?
Вильям все так же смотрел в окно. На пейзаж за ним. Чувствовал, как его мысли крутятся вокруг ее вопроса. Случилось бы это в любом случае, поскольку было написано так? Или там стояло бы нечто иное при другом развитии событий?
Если дерево падает в лесу, подумал он. Кого это волнует?
Но ничего подобного
– Сколько бы мы ни спрашивали себя, – ответил он, – никогда не узнаем ответа на этот вопрос.
Она кивнула.
Так все обстояло.
А потом он посмотрел на нее:
– По-моему, так гораздо лучше.
Они не сказали ничего больше в течение многих часов.
Был тепло и спокойно, и любые разговоры казались лишними.
Они ехали на север по пустой автостраде, проезжали один населенный пункт за другим. Какие-то из них выглядели пустыми, и явно могли такими остаться, а в другие уже вернулись люди и пытались наладить быт.
Будущее началось.
И что оно принесет с собой, они не знали.
В любом случае сейчас оно старалось только во благо.
В Амстердаме они расстались.
Без церемоний, просто молча обменялись кивками.
Рукопожатие выглядело как-то печальней, а они остались в живых, и не было особой причины горевать о том, с кем ты мог встретиться вновь, не обязательно, но в любом случае они же представляли, как найти друг друга при желании, но не знали, понадобится ли это. Пережили смерть вместе. И пожалуй, этого хватило с лихвой. Когда жизнь восстановится, кто знал, может, у них уж не будет ничего общего?
Вильям поднялся тоже, вышел из машины, в качестве последнего «адье», смотрел, как Жанин и ее мужчина удалялись по улице.
Переход, где Альберт увидел людей Нейзена.
Улица, где «гольф» освободил его от одного из них.
Эти воспоминания всплыли сейчас из памяти Альберта, но Вильям ничего такого и представить себе не мог, он видел лишь пустую улицу в лучах весеннего солнца, ожидавшую, что все, кто пережил беду, вернутся в свои дома.
Только когда они исчезли в подъезде, Вильям сел в машину снова.
Лео сидел за рулем. Посмотрел на Вильяма, но ничего не сказал.
Он припарковался точно у тротуара. Решетка колодца сточных вод наполовину виднелась из-под пола автомобиля со стороны Вильяма, и какое-то мгновение Вильям сидел с открытой дверью, опустив глаза в направлении асфальта.
Вжался спиной в спинку сиденья. Сунул
И прежде чем закрыть дверь, он наклонился наружу, нащупал им промежуток в решетке. А потом отпустил его и видел, как он исчез в темноте.
Потому что кто ведь читает дневники.
Когда тебя самого уже нет, кого интересует, что ты делал в какой-то понедельник в марте.
Лео ничего не сказал.
А Вильям просто смотрел перед собой.
– Не возражаешь, если я посплю немного? – спросил он.
Лео кивнул.
Тронул машину с места.
Если он будет ехать без остановки, они могли встретить утро в Стокгольме.
63
На двери квартиры на Каптенсгатан, в том месте, где ранее находились разбитые полицейскими витражи, сейчас был прибит лист фанеры, и он какое-то время стоял неподвижно на лестничной площадке перед ней с ключами в руках, прежде чем осмелился шагнуть вперед и открыть замок.
За дверью на своем месте висела железная решетка, незапертая, изуродованная болгаркой, которую сейчас невозможно было закрыть. А за ней его ожидал знакомый запах, который квартира приобретала, если стояла пустой довольно долго. Появлявшийся, когда реальная жизнь в ней на время прекращалась и никто не находился там, и создавалась иллюзия чистоты, и что весь мир имеет естественный запах лимона, и что в этом нет ничего странного среди всего хаоса и дьявольщины, которые, собственно, представляли собой жизнь.
На полу в коридоре выросла гора из ежедневных газет. С заголовками, постепенно становившимися все более крупными, с фотографиями, выглядевшими все более печальными и тягостными, чем больше времени проходило.
Последняя была датирована январем.
Потом они перестали приходить.
И они лежали сейчас там, как летопись событий последних месяцев. Как прямая времени, не в шифре, но черная на белом. Нисходящая по времени, а не наоборот.
И все равно довольно давняя.
Сейчас стоял он здесь.
Ничего не случилось.
И все изменилось.
Он остановился в коридоре, не зная, что ему делать теперь.
Рассматривал свою квартиру. Свой дом. Свое место.
В конце концов снял пальто, повесил его на стул около двери.
Прошел дальше.
Он был дома.
Вильям Сандберг набрал ванну и погрузился в воду.