Конец феминизма. Чем женщина отличается от человека
Шрифт:
«Полностью автоматизированное общество может быть построено очень просто и быстро, как только общество потребует этого. Уже существуют нужные чертежи, и его конструирование займет всего несколько недель, если этим займутся миллионы людей. Даже если денег не будет, каждый будет только рад включиться и начать строить автоматизированное общество; с этого момента начнется фантастическая новая эра, и праздничная атмосфера будет сопутствовать этой работе.
Уничтожение денег и завершение установления автоматизации являются основой для всех других реформ ОПУМ… При полной автоматизации каждая женщина сможет напрямую голосовать на любую тему с помощью электронных устройств, установленных в доме. Но поскольку правительство почти полностью занято регулированием… уничтожение денег, сопровождаемое уничтожением мужчин, которые стремятся узаконивать «мораль», будет означать почти полное отсутствие тем для голосования».
«…женщины будут заняты решением немногих проблем, оставшихся до того, чтобы планировать повестку дня вечности и Утопии – полностью перекраивать образовательные программы, чтобы миллионы женщин могли за несколько месяцев освоить высокоинтеллектуальную работу, которая сегодня требует многолетнего обучения (этого очень легко достигнуть, поскольку нашей образовательной задачей будет обучение, а не создание и поддержание академической, интеллектуальной элиты); решать проблемы болезней, старости и смерти и полного реконструирования городов и жилья. Многие женщины некоторое время будут думать, что им нравятся мужчины, но, привыкнув со временем к женскому обществу, постепенно увлекаясь своими проектами, они в результате поймут абсолютную бесполезность и банальность мужского рода».
«Немногие оставшиеся мужчины могут влачить свое ничтожное существование, погрязнув в наркотиках, прогуливаясь в женских платьях или пассивно наблюдая всевластие женщин в действии, реализуя себя как зрители, как суррогаты женщин. Или смогут отправиться в ближайший гостеприимный центр самоубийства, где их тихо, быстро и безболезненно усыпят газом».
«До установления полной автоматизации, до замены мужчин машинами мужские особи могут быть использованы женщинами, они будут служить ей, ублажать ее малейшие желания, подчиняться каждой ее команде, стать ее абсолютными рабами, существовать в совершенном подчинении ее воле. В отличие от нынешней уродливой, дегенеративной ситуации, когда мужчины не только все еще существуют, заполонив мир своим недостойным присутствием… Разумные мужчины хотят, чтобы их унижали, наступали на них… мужчины, которые разумны, не станут сопротивляться или бороться, поднимать шум, а просто будут, расслабившись, сидеть в уголке, наслаждаться зрелищем и плыть по течению к своей кончине».
…Ну что тут сказать?.. Город солнца. Кропоткин в юбке. Плюс Гитлер в ней же. Еще капелька Лимонова для отдушки. И все – в одном флаконе…
Могут возразить: да это же психическая баба! Действительно, Валери находилась одно время на излечении в психушке. Но попала она туда только после истории со стрельбой, а до этого никто не подозревал, что у человеколюбицы не все дома. Подумаешь, предлагает полпланеты в газовые камеры загнать! С кем не бывает.
Да и потом… От «Майн кампф» тоже за версту несло паранойей, но как сработало!
Между прочим, в Верховном суде интересы Соланас представляли известная радикальная феминистка (и по совместительству адвокат) Флоринс Кеннеди, назвавшая свою сумасшедшую подсудимую «одной из самых ярких представительниц феминистского движения». А присутствоваший на том же заседании Грейс Эткинсон – президент нью-йоркского отделения Национальной организации женщин заявил, что Соланас – «первая выдающаяся победительница в борьбе за права женщин».
Еще момент… Когда выдающаяся борица (и слова-то такого, кстати, нет в женском роде) гуляла на свободе, издатели наперебой предлагали ей написать роман на основе своего модного манифеста. Валери обещала, но не написала. Романы ей было кропать неинтересно: вот борьба, политика, живое дело – это да.
Главный аргумент, который выдвигают умеренные феминистки, когда им напоминаешь про Валери Соланас: «Помилуй бог! Да это же было так давно! Тридцать с лишним лет назад! Тогда были такие времена, все бредили революцией. Сейчас это невозможно. Поэтому сегодня всерьез говорить о работе Соланас нельзя». Бла-бла-бла…
«Майн кампф» была еще «давнее». Забудем?
Но самое главное, у «психической» были свои последователи. Которые в дурдомах не сидели ни минуты. Но такие же бешеные, как их идейная предводительница.
Андреа Дворкин: «Я хочу видеть мужчину избитым в кровавое месиво, с каблуком, забитым ему в рот, подобно яблоку в пасти у свиньи».
Салли Герхард: «Численность мужчин должна быть уменьшена и сохранена на уровне 10 % от общей популяции».
Мэри Дейли: «Если жизнь на этой планете собирается сохраниться, то необходимо провести дезактивацию земли. Я думаю, это будет соответствовать целям эволюции – резкое уменьшение численности мужчин».
И так далее…
После написания этой главы я позвонил сочувственно относящейся к феминизму Аде Баскиной и, не напоминая про манифесты диких девушек, спросил, не считает ли она, что феминизм – это разновидность фашизма. Баскина на момент моего звонка только-только приехала в очередной раз из Америки и ее впечатления были совсем свежи.
– Ну, в общем, да. Есть большое сходство, – вздохнула она.
Повторение пройденного, или Лучше умереть стоя, чем мочиться сидя
Лет десять тому назад я зашел в московский офис немецкой телекомпании RTL-plus. Поделав дела, решил на дорожку заскочить в сортир – слегка пописать… А надо сказать, тогда (не знаю, как сейчас) офис этой телекомпании располагался в обычной квартире обычной многоэтажки в районе Белорусского вокзала.
Соответственно, туалет в офисе-квартире был на всех один – и для мужчин, и для женщин. И когда я в него вошел, мои глаза сразу уперлись в объявление, висевшее над унитазом:
«Уважаемые мужчины, писайте, пожалуйста, сидя».
На русском языке. То есть предназначенное для редких русских посетителей редакции. Своих-то, немцев, чего предупреждать, и так знают, как положено теперь мочиться мужчинам в цивилизованных странах…
Попросить поднять стульчак, чтобы не забрызгать его мочой, немецким женщинам уже показалось мало, им захотелось, чтобы и писали мужчины, как женщины. (И плакали, кстати. Сейчас по всему Западу катится компания, призванная «очувствить» мужчин. Чтобы бедняжки, воспитанные Патриархатом в ненужной жесткости, свободно могли выражать свои чувства: истерить и обильно рыдать, как женщины, – по всякому поводу. «Не держи в себе это! Прояви эмоции!..»)