Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича)
Шрифт:
— Вещи в машину! И сами все туда! Быстро! — скомандовал я.
— А радиостанция!- крикнул Сережа.- Почему ее не сжечь?
— На! Дуй!- сунул Фома Филимонович Ветрову последнюю бутылку с «КС».
— Погоди-ка. Дай сюда!-сказал я и,схватив бутылку,побежал к радиостанции.
Дверь ее была распахнута настежь.Я вошел внутрь. Чинно и строго выглядела аппаратура. На никелированных частях играли отсветы пламени. Я вышел, стал у порога и метнул бутылку в железную печь. Мгновенно горящие ручейки
Партизаны уже топтались в кузове машины. Во дворе было светло, как днем. Осиное гнездо корчилось в испепеляющем пламени.
Я заглянул в кабину. Там сидели Березкин и шофер-партизан.
— Лезь и ты, места хватит,- сказал я Фоме Филимоновичу.- И показывай дорогу… Все сели? — обратился я к сидящим в кузове.
— Все. Я сделал перекличку,- ответил Трофим Степанович.
— Трогай!- приказал я и вскарабкался в кузов.
Машина зарычала и толчками покатилась со двора. Видимо, шофер давно уже не держал в руках баранку. Но по дороге машина пошла уже ровнее, увереннее.
Все стояли в кузове,держась друг за друга и качаясь из стороны в сторону.
— Жми, Петро!
— Давай на полную железку!- подбадривали ребята шофера.
— Темно, перевернет,- послышался чей-то осторожный голос.
— Свет включи!- посоветовал кто-то.
— Верно! Правильно! Пусть знают наших!…
Шофер включил фары, свет лег на дорогу, и машина стала увеличивать скорость.
Оглушенные,взволнованные и взбудораженные успехом,мы мчались по большаку, миновали «заминированное» место, достигли развилка и свернули направо, в Ловлино.
Я оглянулся. Торжествен и грозен был вид пожарища. Над лесом высился и рвался к небу, как символ возмездия, жаркий огонь.
«И все же мы еще не квиты, господа гитлеровцы!»- подумал я.
На полпути к деревне Ловлино в свете фар метнулись два всадника, и Трофим Степанович свистнул.
— Это наши,из охранения,- объяснил он и застучал по крыше кабины.- Теперь мы распрощаемся… Выгружайтесь, хлопцы!… Давай руку, товарищ майор! Удачно мы встретились! И вечерняя зорька была хороша, да и ночка тоже…
Партизаны выпрыгивали из машины, выбрасывали свои трофеи и тут же, точно призраки, растворялись в ночи. Из кабины высунулся Фома Филимонович и обратился к Карягину:
— Моих коняшек прихватите с собой. Пригодятся.
— А ты что же,- усмехнулся Трофим Степанович,- думал, что мы их в лесу оставим?
— Да нет,- поправился Кольчугин.- Это я так… на всякий случай. Коняшки-то добрые.
Трофим Степанович пожал всем руки, а Сережу Ветрова, как и при встрече, расцеловал на прощание и сказал:
— Будь здоров. Расти большой!
— Постараюсь, Трофим Степанович!- весело ответил Сережа.
Пожимая руку Березкину,который сменил теперь за баранкой партизана, Карягин бросил:
— Ты жми,браток!А то как бы нам вместо вас не пришлось встречать самолет. Нам все одно через ту поляну ехать… Да и ребят надо прихватить…
И Трофим Степанович тоже растаял в темноте. Машина вновь тронулась. Мы приближались к Ловлино. В кузове теперь тряслись лишь я, Таня и Логачев. На всякий случай мы приготовили две гранаты и, держа в руках автоматы, всматривались вперед.
Деревня, тянувшаяся в одну улицу, казалась вымершей. Мы не заметили ни единого живого существа, ни намека на огонек.
— Полицейское время,- сказал мне Логачев.
Я усмехнулся и заметил:
— Только полицейских самих не видно…
— Их счастье!
Мы благополучно миновали половину деревни и круто, под острым углом, свернули налево,на лесную дорогу.Машина поубавила ход и поползла по мягкому грунту. Ее швыряло из стороны в сторону, подбрасывало на пнях и корневищах. Мы прыгали в кузове,точно мячи, а когда нас стали безжалостно хлестать ветки, то сели и ухватились друг за друга.
Я надеялся на машине проехать хотя бы до поворота на поляну, но машина вдруг остановилась.
Я вскочил и при свете фар увидел обломки моста через проток- тот самый проток, который выходил из знакомого нам озера. Здесь он был значительно шире, с крутым правым берегом. О переправе нечего было и думать.
— Шабаш! — сказал Фома Филимонович, вылезая из кабины.
— Слезай!- приказал я и первым выпрыгнул на землю.- Давайте мешки!
Их оказалось четыре, и все набитые доверху.
— Здесь глубоко?.- спросил я, подходя к краю протока.- Надо спустить туда машину, а сами переберемся по бревнам.
— Дело! — одобрил Фома Филимонович.
Березкин сел за баранку,осадил машину назад,а затем, взяв немного вправо, подогнал ее к самому берегу.Выключив скорость,он вышел. Все пятеро уперлись в машину сзади.
И Фома Филимонович скомандовал:
— Раз, два… взяли! Е-ще р-раз!…
Машина послушно подалась вперед, на секунду повисла передними колесами и, нырнув носом в проток, встала на попа.
— Теперь ее без трактора не выручить,- заметил Логачев.
— Пошли!- сказал я и, чиркнув спичку, взглянул на часы.- В нашем распоряжении час и пять минут. Успеем?
— А тут всего минут сорок хода,- ответил Фома Филимонович.- За мной топайте. Я прямиком выведу.
Он постоял некоторое время, вглядываясь в лес, в небо, и затем уверенно зашагал вправо от лесной дороги.
46. ГЮБЕРТ НЕ ХОЧЕТ В САМОЛЕТ
И кто мог подумать, что шутка Трофима Степановича обернется правдой? А получилось так.