Конец прекрасного принца
Шрифт:
Пока принц искал ее губы, демонстрируя слабые знания анатомии женщины, Надя со скоростью кухонного комбайна измельчала курицу.
— Мы будем вместе навсегда! — сладко шептал принц, пока Надя пыталась урвать кусок со стола, чтобы прожевать его в режиме крупорушки. Одной рукой она сжимала вилку, в качестве последнего рубежа обороны. А второй отодвигала губы принца, решившего сожрать Надю.
— Давай потом, — убеждала Надя принца, пытаясь пронести через его голову кусочек ананаса. Так сказать, контрабандой! — Потом
Но принц, а точнее, заклинание, считало, что раз рот Нади создан для поцелуев. «А! У тебя рот на секунду освободился?», — устремлялся принц, пытаясь разжать ее губы.
— Давай я прожую, ты меня поцелуешь, сколько надо раз, и я спокойно поем! — не выдержала Надя, пытаясь встать и пересесть на другое место.
— Ешь, любовь моя! — улыбался принц. Надя бросила на него подозрительный взгляд и понесла вилку ко рту.
Принца снова обуял прилив любви и обожания. Причем такой, что Надя едва не потеряла равновесие вместе со стулом.
— Ты прекрасно выглядишь! — гладил по волосам принц, взглядом намекая, что «в гробу».
— Так, все! — возмутилась Надя, пытаясь отбиться вилкой.
— Я не потерплю, чтобы между нами что-то было! — страстно прошептал принц, опуская глаза на Надино декольте. — Особенно, если это одежда!
Конечно, Надя просила большую и чистую любовь. Но чувствовала, что такую любовь она просто не унесет. Сопротивляться уже не было сил. Принц с усердием передовика поцелуйного производства выполнял поставленный план.
— Двадцать один, — считала Надя, глядя в роскошный потолок и заранее выставляя губы похотливым хоботком. — Двадцать два-а-а…
Надя обещала найти какого-нибудь чародея, воскрешающего мертвых. Выучиться поднимать покойников, отыскать могилу колдуна, познавшего формулу любви, воскресить его и убить, но уже собственными руками!
— Двадцать пя-я-ять, — выдыхала Надя, тут же делая унылый «поцелуйный» хоботок.
«Еще немножечко!», — утешала себя Надя, в очередной раз поворачивая «хоботок» в сторону настойчивого принца.
— Двадцать ше-е-есть, — усталым и равнодушным голосом выдавала Надя, чувствуя, как болят ее несчастные губы. — Двадцать се-е-емь… Двадцать восемь…
На губах обещала появиться мозоль.
Счет поцелуев уже превысил обещанный чародеем. А в глазах принца сверкнул гадкий и ядовитый огонек. Что-то вроде: «Сама виновата!».
В жизни Нади уже попадались мужчины из серии: «Кто не спрятался, тот уйдет в декрет!». Но до таких крайностей дело не доходило.
И тогда Надя решила сыграть ва-банк.
— Передайте чеснок, лук, селедку и хрен! — потребовала она, глядя на принца очень многообещающим взглядом.
В ледяных глазах принца впервые появился животный ужас. Слуги сбились с ног, неся Наде все по списку.
Надя отчаянно выдохнула и затолкала в рот все. На глазах Нади
— Ыыыы! — ревела Надя, пытаясь проглотить хотя бы половину.
— Любовь моя, твои слезы разбивают мне сердце, — шептал принц, приближаясь к ней губами. Чем ближе были его губы, тем страшнее становились его глаза. Но ничего с собой его высочество поделать не могло.
Это был тот самый первый раз, когда покрасневшая Надя проглотила все, подставляясь для пылкого поцелуя. И готова была лично попытаться завязать гланды принца на узелок языком.
Ни один вокзал не видел столько искренних слез. По щеке принца скатилась слеза.
— Ты только не плачь, — выдохнула Надя, утирая скупую мужскую слезу. — А лучше поцелуй меня, любимый!
Губы принца дрогнули. Видимо от страсти. По щеке принца скатилась слеза. Надя знала, что мужчины не плачут. Она была уверена, что у них вообще отсутствуют слезные железы. Только они с каменным лицом могут смотреть, как убивают маму Бэмби. Или как грустными глазками смотрит бедный Хатико. Пока рядом раздается трубное женское сморкание и всхлипы в салфетку.
— Ой, а у вас есть … этот… как его… — Надя усиленно вспоминала слово. — Халапенью? Если да, то принесите его, пожалуйста. Да, любимый?
Надя чувствовала себя известным пианистом — виртуозом, готовым отыграться на чужой нервной системе.
— Я люблю тебя, — улыбнулся принц. «Разорву тебя конями на площади! Променяю на первую попавшуюся! Протащу на аркане по всему королевству! Вымою твоей кровью королевский дворец!», — шептали его глаза.
— Есть у вас халапеньо? Если есть, то принесите! — гадко спросила Надя, дыша в лицо принцу. С таким запахом изо рта можно разбудить спящую красавицу еще на подъездах к замку.
— Есть ли у нас халапеньо? Принцесса хочет халапеньо! — занервничали слуги, пока принц невольно приближался к ее губам.
— Иди ко мне, милый, — дыхнула Надя на принца. И схватила его за одежду, впиваясь в его губы как дочь вантуза и ЛОРа. Через минуту принц обнял ее дрожащими руками.
— Принесли! Халопеньо — конюх! — послышался голос. Надя обернулась и увидела огромного грязного и мертвецки пьяного мужика.
— Тебя принцесса хотела! — ввел в курс дела чистенький и опрятный слуга, косясь на виновника.
— О! Это большая честь! Ик! — заметил комок бородатой грязи. — Я готов!
— Эм… Уже передумала! — занервничала Надя, поглядывая на принца. Принц смотрел на слуг. Слуги предпочитали не смотреть на принца.
Поцелуи вроде бы прекратились. И Надя решила поесть нормально. Она все еще искоса поглядывала на его высочество. Тот смотрел на Надю и загадочно улыбался.
Внезапно принц дернулся, словно о чем-то вспомнил. Наде это сразу не понравилось. Через пару мгновений принц встал и исчез за дверью.