Конец света для одной души
Шрифт:
Я теперь специально приношу разные палки и сучья. Выбираю потолще, покрепче и не успеваю выметать и выносить щепу. Принесла намедни три бейсбольных биты. Источил до размера карандаша. Воду пьёт только из большой, десятилитровой посудины, от других, которые меньше, отказывается. Правда в машине не привередничает и не капризничает, попросту лакает из термоса с широким горлышком.
Чудик, он и есть чудик.
Однажды к нашему обиталищу прибилась собака, крупная, подобно мастино наполетано, не истощенная, не агрессивная. Пробовала подзывать её, подманивала, но ко мне она не шла, держалась поодаль. Оставляла ей корм и воду во дворе, подальше от дома, иначе она не подходила,
Что ж ты так елозишь по пластунски, гигантино? Пашешь и взрыхляешь вовсю чернозем, оставляя после себя глубокие борозды. Тебе ли меня бояться, гренадёр? Ты вон какой вымахал! Одним взмахом лапищи пол черепа запросто снесешь и нас легко разбросаешь во все стороны света.
Думала, что собака травмирована, покалечена или больна, но далеко за пределами ограды она ходила и вела себя вполне обыкновенно. Отдыхала тоже в отдалении, за четыре дома от нашего строения. Том наблюдал за ней из окна молча, неподвижно, не меняя позы, только на холке шерсть дыбором стояла и нос нервно подергивался. Так продолжалось три дня, затем гостья ушла и больше не появлялась. Томуся ещё сутки стоял на страже, смотрел, выжидал. Больше животных поблизости не появлялось. Никогда.
В городе всё по-прежнему. Несколько раз ездила на железнодорожный вокзал. Облазила там все перроны. Чего искала, сама не знаю. Залезала в вагоны, забиралась наверх, ползала внизу по шпалам, осматривала цистерны, электрички. Заходила в помещение вокзала, проверяла каждый закуток. Я ничего не нашла, никаких путей торопливого отхода и спешного бегства.
В аэропортах то же самое. Но ведь должно было хоть что-то бабахнуть, надлежало что-то плюхнуться и шлёпнуться сверху, низвергнуться, рвануть и взлететь на воздух. Я даже побывала на всех кладбищах. Долго прохаживалась между тихими могилами и оградками. Кресты, памятники на месте и ничего такого, что меня бы заинтересовало или насторожило.
Сплошная загадка!
Глава 9: Рандеву с трансцендентным
К вечеру набежали легкие тучи, немного покапало, потом распогодилось. Ясное, безоблачное небо и полный штиль. Алиса молнией проскользнула из кухни в комнату, стреканула за штору, потом забилась под кровать и притаилась мягкой игрушкой в самом дальнем уголу. Фёдор замер в стойке на задних лапах, передними хватко вцепился в дверцу любимого шале. Один Том вел себя спокойно и нейтрально. Вышла во двор-глушина и всё в полушёпоте. Вернувшись в дом, проверила дверь и окна на прочность закрытия, задернула тяжелые портьеры. Я ждала значимого момента, очень ждала. Метаться и кидаться никуда не собираюсь.
С той самой бордовой ночи прошло полтора месяца.
Клетку с Фёдором сняла с холодильника, поставила на стол и накрыла халатом. Лиску вытаскивать не стала, только опустила покрывало до пола. Том зашёл в комнату, равнодушно лёг около стола, положив голову на скрещенные лапы. Глаза закрыты, вроде уснул.
Так просто? Реснички захлопнул и ничего не занимательно? Составь хоть ненадолго компанию. Отказываешься? Оправдываю твое решение, отдых дороже.
Я принесла тазик, большую, открытую бутылку воды, солнцезащитные очки зачем-то, гвоздодер и рядом пристроила незаряженное ружьё. Необычный набор предметов для встречи неизвестного. Из одноствольного стрелять не умею и не пробовала. Надобности не было. Подтащила к окну кресло, разулась, сняла носки и села, приоткрыв штору. Полная готовность.
Начинайте!
Ветер совсем стих. Утихомирилось и смолкло всё, что только возможно, без исключения. Вот это я понимаю! Претворение трансформации! Страха нет. Хорошо. Мне надо прочувствовать и запомнить поворотный момент до самых мелочей. Сгущаются сумерки. На светло-сером небе появились нежные, розовые полосы. Невиданно красивое сияние, необычно прекрасное! Цвет бордо получился не сразу. Сначала он был розовым, потом голубым, синим, фиолетовым, синим, голубым, розовым опять и только потом начал постепенно наливаться, свертываться и переходить в насыщенно бордовый.
Колоритно! Экспрессивно!
Огляделась вокруг, всё как в ту ночь: в тёмно-вишнёвом свете чёрные силуэты мебели без отражений. Довлеющая тишь, собака спит глубоким сном, других тоже не слышно. Я приподнялась, ходить могу, головой и руками шевелить могу.
Икота, как она некстати. Таких толчкообразных сокращений диафрагмы никогда не было. Мои отрывистые, иерихонские звуки обещают вернуть жизненный тонус Моаи с острова Пасхи и даже терракотовой армии с конницей из гробницы китайского императора. Ничего себе! Какие я вопли издаю. Выкрики буйно помешанного.
Звонкий щелбан по носопыркам всех недавно усыплённых, убаюканных и вовсю храпевших. Рота, подъё-ё-ём!!!
Друзья, я не виновата. Подъё-ё-ём!!!
Извините, любимые коты, собаки и крыски. Подъё-ё-ём!!!
Затухаемся, забываемся. Продолжаем дружно давить чуткие ушки. Подъё-ё-ём!!!
Вот вам в утешение милая колыбельная. Подъё-ё-ём!!!
Народные средства, такие, как задержка дыхания и высовывание языка не помогли. Заклинательные слова "и-кк-ота, и-кк-ота перейди на Федота, и-к-к" подвергла в непонятку не только Фёдора, который, услышав что-то до боли знакомое, начал приподнимать тряпочку: "Ты меня звала, ненаглядная моя любушка, ласточка весенняя, солнышко свет ясное, сладкое зернышко моё кукурузное?" — но и разбуженного, недовольного Тома. Сейчас он ненавидит меня всей собачьей селезенкой. И она, с максимальной интенсивностью, неудержимо клокочет и бешено пузырится в ответ на судорожные возгласы нарушителя общей просветленности.
— Ты что, забурела вконец, женщина? Или как там тебя? Я твоего погоняла даже не знаю.
— Засохни, тупиковая ветвь человечества с зачатками разума!
— Не возникай! Заткни уже чем-нибудь свою лаялку, исчезающая форма жизни!
Походу пёсель прав. Он действительно не ведает, как меня звать. Алиса с Федором всегда реагировали на моё имя, воспринимали его, мгновенно врубались в звучание исходившее от домашних. А для собакина, я забуревшая, исчезающая форма жизни без клички. Скоро кошка с мышкой тоже забудут мой позывной, данный при рождении. И я незаметно истаю и выветрюсь здесь в обезличивании с безымянностью. Кстати, как меня зовут? Рисуюсь! Конечно помню, память еще не отшибло. Если что, паспорт с разными документальными свидетельствами имеются.
Острячка на взлетной полосе с отрывом от бетонки. Подъё-ё-ём!!!
Да что б меня, горластую такую. Подъё-ё-ём!!!
Ну это уже ни в какие ворота, калитки и двери. Подъё-ё-ём!!!
Надо пройти на кухню и хлебнуть воды. Иначе меня разметает на неровные ошметки. Стало неладно секунд через десять после нескольких мелких глоточков. Я зажмурилась и приложила пальцы к переносице-что-то, как-то отвратно. Не успев прикинуть, почему же мне стало так отвратно, понеслось…
Слабая дамба не сдюжила, ее пробило нутротрясением, шлюз снесло и хлынула сель. До туалета не добежала и тазиком воспользоваться не успела. Меня рвало и выворачивало наизнанку. Сложившись пополам перочинным ножиком, выплескивала и изрыгала из себя то, что употребила сейчас и накануне.