Конец твоего мира. Откровенный разговор о природе просветления
Шрифт:
Трансформация начинает происходить не в результате каких-то усилий, не в результате практики, не в результате применения определенных техник. Для меня духовность — это готовность потерпеть поражение. Вот почему, хотя ученики иногда возводят меня на пьедестал, думают, что я достиг чего-то необычного, я постоянно говорю им, что мой путь — это путь неудачника. Все мои усилия потерпели крах. Это не значит, что эти усилия не сыграли никакой роли. Они сыграли свою роль. Они действительно сыграли важную роль. Усилия были не напрасны.
Но роль этих усилий заключалась лишь в том, что они привели меня к концу всех
И мы все об этом знаем, верно? Это не какое-то тайное знание. Практически все об этом знают — все сталкивались с этим в своей жизни. Всем нам знакомы такие моменты. Но просто мы не хотим этого знать, потому что нам это не нравится.
ТС: Вы предлагали нам спрашивать себя: «Что я знаю наверняка?» Я бы хотел задать этот вопрос вам. Вы сами что-нибудь знаете наверняка?
Адья: Только то, что я есть. Только это. Так что во многих отношениях я самый глупый человек на планете. В буквальном смысле. Все остальное для меня текуче и неопределенно. В отношении всего остального нам только кажется, что мы знаем. Я не знаю, что должно произойти. Я не знаю, эволюционируем мы или деградируем. Я ничего этого не знаю.
Но зато я знаю, что я не знаю. И вопреки ожиданиям это знание не лишает меня силы, не делает меня недееспособным. Я не сижу где-то в пещере в Гималаях или просто на лавке и не говорю: «А что я могу поделать, ведь я ничего не знаю».
Совсем наоборот — у жизни есть для меня определенная роль, и я играю эту роль. Я заодно с жизнью, я позволяю ей действовать через меня. Эта роль постоянно меняется, от момента к моменту, но с этим я тоже согласен. Я больше не сопротивляюсь жизни — моя роль все равно должна быть сыграна, так что теперь это просто происходит с моего согласия, не встречая сопротивления с моей стороны.
И когда мы действуем в полном согласии с жизнью, та роль, которую она нам назначила, приносит нам огромное удовлетворение. Оказывается, это именно то, чего мы всегда хотели — хотя это не всегда было очевидно.
ТС: Мне понравилось, как вы говорили о ловушках, в которые легко попасть после первого опыта пробуждения. Что вы скажете о людях, которые, пережив момент пробуждения, решают, что на них возложена особая миссия спасения мира? Считаете ли вы это ловушкой — уловкой эго, которое использует опыт пробуждения для своего возвеличивания?
Адья: Я скажу на примере своего собственного опыта. Во мне пробуждение не вызвало такого чувства. Я не испытывал побуждения спасать мир, но когда мой учитель предложил мне начать учить, начать делиться с другими возможностью реализации, во мне возникло нечто вроде очарования открывающимися возможностями. Я видел, что пробуждение возможно для каждого человека, и испытывал своего рода миссионерское рвение. Я был увлечен и воодушевлен. Когда такое воодушевление исходит из места истины, оно прекрасно.
Я был полон энтузиазма, особенно в первые два года моего учительства. Я думаю, это было неотъемлемой частью моего пробуждения, поскольку с пробуждением начинаешь видеть, что все эти страдания не являются чем-то неизбежным — любой может от них освободиться, если пробудится. Такое осознание вполне может вызвать миссионерский порыв.
Через пару лет, однако, мой миссионерский порыв начал ослабевать. Вначале я был как маленький щенок, которого только что взяли в дом, и он постоянно прыгает и вьется у ваших ног, требует вашего внимания и хочет, чтобы вы с ним поиграли. Я знал, что есть вещи, которые работают, которые могут помочь людям, и мне хотелось этим делиться. Но спустя два или три года мой энтузиазм заметно иссяк. Я стал больше похож на старого пса, который лежит, свернувшись, рядом с креслом хозяина, и спокойно посматривает на происходящее.Сейчас я могу сказать, что уже не испытываю никакого миссионерского рвения. Я не чувствую необходимости чего-то добиться. Я вижу потенциальную возможность в каждом, но не чувствую, что нужно торопить события.
Я рассматриваю это как процесс взросления. Многим из нас приходится проходить через эту стадию. Вопрос в том, пройдем ли мы ее? Пойдем ли дальше? Или же это миссионерское рвение станет новой платформой для восстановления и утверждения эго? В таком случае — когда эго начинает использовать пробуждение как свое новое, более совершенное и возвышенное основание — возможны самые разные искажения.
Например, мы можем начать считать себя спасителями человечества, а свое учение — величайшим учением во всей истории. Когда дело принимает такой оборот, человек впадает в иллюзии и заблуждения. Часто это происходит из-за того, что эго привязывается к определенному яркому опыту, который пережил человек, и энергия, которая заключена в этом опыте, начинает перетекать в эго. Обычно это приводит к самым глубоким заблуждениям, какие только возможны.
Это можно видеть на примере разных форм культового поведения. Такое происходит, когда в эго поступает огромное количество энергии, что порождает заблуждение. Вы сами не заметите, как почувствуете себя спасителем человечества.
В действительности, никто не может быть спасителем человечества. Величайший аватар, который когда-либо ходил по земле — если такие формы воплощения вообще существуют — не более чем песчинка на огромном пляже. Каждый человек лишь играет свою маленькую роль. Мы все являемся проявлениями Единого, Целого. И если кто-то начинает приписывать себе более значительную роль, считать себя чем-то большим, чем маленькая точка в бесконечной мозаике, на мой взгляд, он глубоко заблуждается.
ТС: Как можно указать человеку на то, что его эго использует его опыт реализации в личных целях? Что вы можете посоветовать? Я часто сталкиваюсь с таким явлением, и обычно затрудняюсь хоть как-то помочь человеку увидеть это.
Адья: Во всех духовных традициях всегда применялись определенные меры предосторожности, чтобы предотвратить подобное использование реализации со стороны эго, однако, если мы посмотрим на историю, то увидим, что эти меры предосторожности оказывались не вполне эффективными. Как правило, люди, которым открывались глубокие внутренние знания, были членами какого-то общества или общины. Даже учителя состояли в сообществе учителей. Идея состояла в том, чтобы люди могли наблюдать друг за другом.