Конец вечности
Шрифт:
Два самодельных трона – по правую и левую руки от него – пустовали. И от этой пустоты вся открытая зала казалась Авроре нелепой.
Что делать, когда безвозвратно утрачено всё, что было для тебя миром? Оплакивать могилы? Забывать про потери и идти вперёд? Аврора хотела бы отмахнуться от этих мыслей, но не могла.
Шёл тридцатый день осени. Аллеи Атлантиды были выстланы золотой листвой. По бокам горели факелы – ещё недавно бывшие изысканной причудой, теперь они оказались обыкновенной необходимостью.
Почти месяц прошёл с тех пор, как Аврора оказалась здесь.
Были
И вот, когда солнце склонилось к зиме, Аврора решила уйти. Она не была уверена, что победила, но могла убедить в этом остальных. А что может быть лучше в безвыходной ситуации, чем с честью сложить оружие? Когда нет сил бороться и нет шансов победить. Когда не можешь сделать ничего. Остаётся лишь ждать и надеяться. «Если мы изгнали Безымянного, – думала она, - пусть я останусь в их памяти императрицей, победившей великую тьму. Если же нет – меня некому будет помнить».
На нижних уровнях колонии, там, куда не заходили без надобности даже любопытные, Аврора приказала поставить криокамеру – одну из двенадцати, которые были в распоряжении колонистов.
Когда приблизилось утро солнцеворота, она пригласила гостей.
Аврора шла по алее, устланной золотом прожитых дней. Тускло мерцали в сумраке факелы – последняя дань уходящему навсегда.
Аллея заканчивалась цветочной аркой. Золотые лотосы сплетались со священными Инэрисми. Аврора прошла под её сводами. Она чувствовала, как к горлу подступает ком - и это было хорошо. Она так хотела чувствовать в эти последние часы своей жизни.
Императрица оглядела поляну, предварявшую вход в пещеру. Людей было много. Она пригласила всех, кого помнила по именам. И в то же время не было никого. Не было Аэция, которого она привыкла видеть каждую ночь в его вечной тюрьме. Не было Инэрис и Элеонор, и Аврора не знала, где её воспитанницы теперь. Не было Эдгара, её секретаря. Не было старого герцога Аркан, бывшего вечным проклятьем и вечной опорой. Не было её домоправителя Эра - и многих, многих других, кого Аврора привыкла видеть рядом с собой на протяжении сотен лет. В конечном счёте именно это стало причиной её последнего решения – Аврора чувствовала себя слишком старой, чтобы начинать всё сначала.
Императрица распрямила спину. На лице её замерла участливая улыбка – визитная карточка Вечной Императрицы. Она смотрела на гостей глазами мудрой правительницы, наставницы и матери, и только она одна знала, что судьба их не значит для неё ничего. Все, кого Аврора когда-либо любила, исчезли.
Аврора поклонилась и медленно двинулась к своим последним апартаментам.
***
Дезмонд сидел на обтянутом бессмертным пластиком диване бара «Морская мышь». Обшарпанный железный стол после войны стал ещё обшарпаннее, на покрашенной когда-то в матово-чёрный цвет столешнице появился десяток новых царапин. И всё же бар устоял.
Дезмонд сидел и смотрел в окно, на опустевшую улицу заштатной колонии на окраине некогда великой Империи. Всё, что осталось от Кариты теперь – вот такие тусклые городки из стекла и бетона да горстка центральных миров, выжженных дотла.
Дезмонд смотрел в окно и долго не мог понять, что же не так. Наконец он перегнулся через кромку разбитого стекла и посмотрел вниз. Далеко внизу, подёрнутый серой дымкой пыли, виднелся асфальт. И тут Дезмонд понял. Впервые он за окном видел асфальт, дорогу, окна домов, стоявших напротив. Видел камни оплавленных стен, а не бесконечный поток флаеров, микрокатеров, лимузинов и аэробайков.
Шаги за спиной заставили его вздрогнуть. Пальцы потянулись к рукояти бластера, но Дезмонд тут же успокоился и не стал даже оборачиваться. Война – будь то война с империей или война с кем-то ещё – осталась позади. Единственное, что могло угрожать ему в прокуренном баре – компания пьяных ребят, стреляющих бабки у прохожих, но и эти не подошли бы к нему. Лицо Дезмонда знали теперь слишком хорошо. Оно висело над каждой барной стойкой сразу в двух экземплярах. Слева от головы бармена - реставрированная голограмма с заголовком «Wanted». На посетителя смотрели слегка косившие глаза и небритое поношенное лицо. Справа над стойкой крутилась другая голограмма. В чёрной рамке с подписью в правом углу: «Мы помним» - сменяли друг друга семь лиц героев битвы у Фаэны.
Дезмонд не знал, какая из картинок отпугивает людей больше, но когда он подошёл к этому столику – единственному свободному в баре – мигом освободились ещё три стоявших рядом.
– Пива, – сказал он и продолжил рассматривать замысловатую трещину на стене соседнего дома.
– Пива, - эхом повторил голос за спиной, и Дезмонд вздрогнул, узнавая. Он вскочил, на ходу разворачиваясь, и замер, не зная, что говорить. Сердце глухо стучало - как всегда, когда он стоял с Галактионом лицом к лицу.
Аэций бросил кожаный плащ на подоконник и опустился на диван напротив.
Дезмонд подумал и тоже сел за стол.
– Паршиво, да? – спросил Галактион, кивнув за окно.
Дезмонд усмехнулся.
– Мы живы. Как по мне, так это большой плюс.
– Мда… - Аэций вяло усмехнулся в ответ.
На столе перед ними оказались две кружки пива и, положив пальцы на свою, Галактион задумчиво повертел её в руках.
– Ну что, - спросил он, - не передумал?
– Ты про… Орден?
Аэций кивнул.
– Конечно, нет.
– Смотри… Эцин скоро вернутся. У нас есть фора, но у них больше кораблей.
– Мне плевать, - торопливо ответил Дезмонд и сделал глоток из своей кружки. – Я с тобой.
– Отлично, - Галактион протянул руку и сжал его пальцы, а потом быстро убрал ладонь.
Некоторое время они сидели молча, потягивая пиво.
Потом Дезмонд спросил:
– Аэций… Почему они отступили?
Аэций с недоумением посмотрел на него.
– Из-за тебя.
– Смешно, - Дезмонд фыркнул. – Я же видел, их был нескончаемый поток. Что толку в тех дредноутах, погибших у Фаэны… Они могли перебросить силы хоть бы и от Церцеи.