Конечная станция

Гаррисон Гарри

Мягкие рычаги - казалось, что их было очень много, - охватили все его тело. Он слабо вскрикнул. Какая-то щетка прошлась ему по голове и по лицу. Он закричал громче. В темноте раздалось тонкое жужжание.

– Я не правильно набрал номер, произошла разладка ПМ. Я здесь по ошибке, поверьте мне...

Рычаги, охватившие его тело, пропали так же бесшумно, как и появились. Он пощупал вокруг, но всюду был только металл, словно в запаянном гробу. Затем что-то щелкнуло, появилась полоска света, и от неожиданного сияния он зажмурился. Открыв глаза, он увидел Старика Рури, который высасывал остатки пасты из его пакета.

– Твое, - сказал он.
– Я подумал, что тебе не захочется. Давай вылезай она не закроется, пока ты там.

– А что произошло? Меня что-то держало.

– Это машины. Они проверили, что ты не мертвый, не больной и не лохмотья. Если бы ты был болен, тебе бы сделали укол и вышвырнули назад. Их не обдурить. Выходят только мертвые.

– Они меня даже не слушали, - сказал Джомфри, выбираясь наружу.

– В этом весь смысл. Современная пенология. Общество более никого не убивает и не наказывает за нарушение законов. Преступников лечат. Некоторые не поддаются лечению. В более варварские времена они были бы повешены, сожжены, колесованы, четвертованы, обезглавлены, расстреляны, посажены на электрический стул, распяты на кресте и так далее. А теперь их просто изгоняют из цивилизованного общества, предоставляя им возможность наслаждаться обществом себе подобных. Что может быть справедливее? Приговоренные получают билет сюда в один конец. Их удаляют из общества, законы которого ими нарушены, и они не обременяют его собой, как обременяли бы в тюрьме. Все миры, пользующиеся этой службой, делают минимальные взносы на питание, одежду и организационные расходы. Высланные и забытые не могут отсюда бежать. Мы находимся на примитивной планете, вечно обращенной к невидимому за облаками солнцу, где нет ничего, кроме болот. Вот и все. Некоторые выживают, некоторые быстро погибают. Места здесь хватит, чтобы без тесноты расселить в сотни раз больше народу. Мы едим, спим и убиваем друг друга. Единственные наши совместные усилия - работа на перегонных кубах на краю болота. Местные плоды несъедобны, но их сок бродит, а спирт - он везде спирт. Поскольку ты новичок, я тебя угощаю и приглашаю в нашу банду пьяниц. У нас многие умерли за последнее Время, и некому собирать дрова.

– Нет. Я не хочу связываться с твоими каторжниками-алкоголиками. Я сюда по ошибке попал. Не то что вы.

Старик Рури улыбнулся и с быстротой, не вязавшейся с его годами, выхватил блестящее лезвие и приставил его к горлу Джомфри.

– Быстро выучи правило, сынок. Никогда не спрашивай у человека, почему он здесь, и сам ему об этом не напоминай. Это скверный вид самоубийства. Я то тебе расскажу, потому что сам этого не стыжусь. Я был химиком и знал все формулы. Я сделал яд, не имеющий вкуса, и отравил свою жену и восемьдесят три ее родственника. Итого восемьдесят четыре. Немногие здесь могут похвастаться таким числом.

Он спрятал нож в рукав, и Джомфри отпрянул, потирая красную полосу на шее.

– Вы вооружены!
– поразился Джомфри.

– Это не тюрьма," это мир. Мы делаем все, что можем. Частицы металла собирают годами, и из них куется оружие. Этот нож пережил уже много поколений. Говорят, что он был сделан из железного метеорита. Все возможно. Его прежнего владельца я убил, загнав ему в мозг через ухо кусок заостренной проволоки.

– Я бы сейчас выпил. Благодарю за ваше предложение. Вы очень любезны. Джомфри тщательно подбирал слова, боясь сказать что-нибудь обидное.

Старик двинулся вниз по склону, и Джомфри потащился за ним. Они пришли в дом, похожий на все остальные...

– Хороший напиток, - сказал Джомфри, давясь над стаканом едкой кислятины.

– Свиное пойло, - ответил Старик Рури.
– Я мог бы его улучшить. Добавить натуральный вкус. Но другие мне не дают. Они меня знают.

Джомфри сделал глоток побольше. Он тоже знал старика. Когда он допил, в голове у него загудело, а из желудка поднялась тошнота. Лучше ему не стало. Он понимал, что, приведись ему остаться на Геенне, он окажется в числе тех, которые погибают быстро. Такая жизнь была хуже смерти.

– Больной! Вы сказали, что они осмотрели бы меня, если бы я был больной! воскликнул Джомфри, вскакивая.

Старик Рури не обратил на него внимания, но в голову Джомфри уже ударил хмель, и он, осмелев, схватил старика за одежду. Собутыльники не обращали на них внимания до тех пор, пока вновь не сверкнуло длинное зловещее лезвие. Джомфри отпустил старика и отшатнулся. Взгляд его был прикован к стальной полосе в полруки длиной.

– Я хочу, чтобы вы порезали меня этим ножом.

Старик Рури остановился, озадаченный: раньше ему не приходилось получать такие просьбы от будущих жертв.

– Где тебя порезать?

Он окинул собеседника взглядом, выбирая подходящее место.

– Где?

И в самом деле - где? В какое место ты хотел бы получить нож? Какую часть своего собственного тела тебе не жалко?

– Палец...
– неуверенно предложил он.

– Два пальца - или ничего. Старик Рури торговался, как настоящий лавочник.

– Тогда - вот.
– Джомфри упал на стул и протянул руки.
– Два мизинца.
– Он сжал кулаки и положил на край деревянного стола два мизинца.
– Оба сразу. Сможете?

– Конечно. Точно на втором суставе. Заметив, что вся комната смотрит на него, Старик Рури радостно ухмыльнулся и стал демонстративно разглядывать лезвие ножа; новичок наблюдал за ним влажными кроличьими глазами. Неожиданно нож взлетел и вонзился глубоко в дерево. Пальцы отскочили, брызнула кровь. Только взвизгнув, новичок бросился к двери. Вслед за ним в распахнутую дверь понеслись громовые раскаты всеобщего хохота.

– Ура Старику Рури!
– крикнул кто-то. Подобрав с пола один из пальцев, старик скромно улыбнулся...

– Я ранен - теперь вы обязаны мне помочь!
– кричал Джомфри, карабкаясь вверх по холму в бесконечный полдень.
– Я не знал, что это так больно. Я кровью изойду! Мне нужна ваша помощь. Мне очень больно.

Когда он потянул за металлическую крышку, боль усилилась. Бункер разверзнулся, и Джомфри свалился в него.

– Я ранен, - скулил он, глядя, как исчезает полоска света. В темноте на нем сомкнулись рычаги, и он почувствовал, как кровь течет по запястьям.
– Это кровь! Остановите ее, или я умру.

– Механизм поверил. Джомфри почувствовал укол в шею, и сразу наступило онемение. Боль оставила его, но и все другие ощущения тоже. Он мог говорить, слышать и двигать головой, но все тело ниже шеи оказалось парализовано. Бежать из Геенны было невозможно.

Что-то загрохотало, и он затылком ощутил, что его несет куда-то в сторону. В темноте ничего не было видно - если он вообще еще мог видеть, - но по движению воздуха и по звукам он догадывался, что перед ним одна за другой распахиваются двери, как в многокамерном воздушном шлюзе. Уж наверняка двери толстые и металлические. Последняя из них скользнула в сторону, и он оказался в ярко освещенной комнате.