Конев. Солдатский Маршал
Шрифт:
От воинов Красной Армии, 12 февраля 1945 года вступивших в город Бунцлау».
Признайте, дорогой читатель, очевидное: такого эпизода вы не найдёте ни у одного полководца Великой Отечественной войны.
Было в Коневе нечто такое, что он получил от своих вятско-вологодских предков и что великий Пушкин назвал любовью к отеческим гробам. Нет, не прошли даром, не провалились сквозь сито времён уроки кузнеца Алёши Артамонова из родного Лодейно, наставления учителя земского училища Ильи Михайловича, байки ветерана Шипки Алёши Турки.
После войны Конев снова побывал в этих местах. Приезжал поклониться сердцу главнокомандующего русской армией Михаилу Илларионовичу Кутузову и своим героям-молодцам. Привозил сюда свою семью.
Глава
БЕРЛИН. ВЕСНА 1945-го
Генерал армии С.М. Штеменко [91] в своих мемуарах писал: «26 января 1945 года Генштаб получил решение командующего 1-м Белорусским фронтом о безостановочном наступлении на Берлин. Днём позже поступило аналогичное решение командующего 1-м Украинским фронтом. Генштаб беспокоила лишь одна деталь: разграничительная линия между фронтами, установленная по рекомендации маршала Жукова, фактически оттирала 1-й Украинский фронт к югу от Берлина, не оставляя ему никакого окна для удара по германской столице. Получалась явная несуразица: с одной стороны, утвердили решение Конева — правым крылом наступать на Берлин, а с другой — разграничительную линию, которая не позволяла это сделать. Маршал Конев очень разволновался по этому поводу… Эта проклятая разграничительная линия не давала нам покоя больше двух месяцев».
91
Штеменко Сергей Матвеевич(1907—1976) — генерал армии (1948, 1956,1968). В Красной армии с 1926 года. Участник похода в Западную Украину в 1939 году. Во время Советско-финляндской войны работал в оперативном отделе Генштаба. С начала войны до 1945 года — в том же отделе Генштаба. Участник Тегеранской конференции 1943 года. В 1948 году — генерал армии. После ареста Л.П. Берии в 1953 году понижен в звании до генерал-лейтенанта. Г.К. Жуков возвратил Штеменко в Москву. С августа 1956 года — начальник Главного разведуправления Генштаба, с присвоением звания генерала армии. В 1957 году, когда Г.К. Жуков попал в опалу, вновь был разжалован. В 1962 году — начальник Главного штаба сухопутных войск. В 1968 году разработал план вторжения в Чехословакию. В том же году в третий раз ему было возвращено звание генерала армии. Автор ряда книг по военной теории и мемуаров. Награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова 1-й степени, орденом Кутузова 1-й степени, орденом Суворова 2-й степени, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды.
Штеменко верить можно. Хотя бы потому, что прослужил он свои годы честно, не вилял перед вождями, но верой и правдой служа одному из них. За что трижды из генерал-полковника понижался в звании до генерал-лейтенанта. Таким образом, имел редкое в Красной армии звание — трижды генерал армии.
Но мы, кроме мемуаров, заглянем ещё и в документы. Посмотрим факты.
Драма под названием «Великая Отечественная война» подходила к своему финалу. Оперативная пауза перед решающим штурмом длилась с конца февраля до середины апреля 1945 года. Она оказалась достаточно продолжительной.
Однако для северного крыла 1-го Украинского фронта эта пауза была относительной. С 15 по 31 марта 1941 года армии правого крыла провели Верхне-Силезскую наступательную операцию. В первый же день войска столкнулись с сильной группировкой противника, которая, как впоследствии выяснилось, готовилась к удару на Бреслау с целью выручить блокированный в крепости пятидесятитысячный гарнизон. В этих боях особенно пострадали корпуса генерала Лелюшенко. Танкисты впервые подверглись атаке немецких фаустников. Как всегда, активно работала противотанковая артиллерия противника. Некоторые бригады потеряли до трети своих боевых машин.
В районе Оппельна армии генералов Гусева и Коровникова при поддержке танков генерала Лелюшенко отрезали от основных сил и блокировали плотным кольцом крупную группировку противника — 20-ю пехотную и часть 18-й моторизованной дивизий СС, а также 168-ю и 344-ю пехотные дивизии, несколько отдельных полков и батальонов.
На этот раз Конев приказал уничтожить «котёл»: «Комбатам, комполкам, комдивам 225, 285. 229 и 120-й дивизий 21-й армии.
1. До ночи выходящие группы противника уничтожить, пленить. Всем сержантам и офицерам дерзко и смело атаковать врага. Не опозорить войска 21-й армии, 4-й гвардейской танковой и не выпустить врага из окружения.
2. Приказ довести до всех рядовых, сержантов, офицеров всех родов войск».
Немцы бросили на выручку окружённых танковую дивизию «Герман Геринг». На следующий день усилили её 20-й танковой и 45-й пехотной. Все контратаки были отбиты. 21-я армия к исходу дня 20 марта покончила с окружённой группировкой. Около 30 тысяч человек было убито, 15 тысяч пленено. Затем была уничтожена группировка в районе Ратибора и Рыбника.
Союзникам немецкие войска в эти дни так яростно не сопротивлялись.
Полутораметровые стены каменных домов, превращенных в крепости, артиллеристы 60-й армии генерала Курочкина пробивали с открытых позиций. В дело были брошены батареи тяжёлого калибра, в том числе и 203-миллиметровые гаубицы большой мощности. В проломы шли ударные сапёрные части и пехота.
Немцы перебросили с других направлений и ввели в бой 17-ю и 8-ю танковые дивизии. Это были старые знакомые Конева, с которыми он имел дело ещё во время летних боёв 1941-го. Но и он, чувствуя напор, тоже вводил в бой свои резервы. Резервы были. Но их надо было и беречь для решающего штурма.
С ратиборской и рыбницкой группировками врага было покончено 31 марта. На этот раз стояла хорошая погода, и авиация, особенно штурмовая, буквально ползала на пузе по переднему краю, уничтожая немецкую бронетехнику, подавляя артиллерию и пулемёты. Тогда же, 31 марта, наступила пауза.
В конце марта 1945 года Конева вызвали в Ставку.
Он уже знал, что Берлин будет брать сосед справа, а его войскам отведена роль щита с юга с дальнейшей задачей выйти к Эльбе и встретить там союзников. Союзники, в особенности англичане, тоже рвались к Берлину. Черчилль вдруг спохватился: «Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьёзные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в этом случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять. Это кажется разумным и с военной точки зрения».
Сталин почувствовал, что союзники при виде близкой добычи не прочь нарушить соглашения, достигнутые в Ялте в феврале 1945 года о разделе Германии. А это означало, что Англия и США уже начали репетировать новый акт — вытеснение войск Советского Союза из освобождённой Европы. Сталин внимательно следил за всеми изменениями в настроениях и намерениях союзников.
Коневу приказано было встретить их на южных подступах к Берлину. Встретить — означало остановить на линии соприкосновения.
Но ему хотелось войти в Берлин. Война уже заканчивалась, и маршал прекрасно понимал, что в краткий её курс войдут три-четыре, быть может, пять основных, наиболее ярких операций. Столько же имён. Взятие Берлина — это апофеоз. Пик общенародной мечты, выжившей на руинах страданий и надежд. Берлинские бои в памяти народа останутся обязательно. И герой берлинской эпопеи станет народным героем и любимцем. С его именем будет ассоциироваться победа. На его главу будет возложен венец победителя. Все остальные, пусть и не менее достойные, и осыпанные орденами и почестями, будут рядом или вокруг.
Конев весьма точен в своих мемуарах. Но, должно быть, память изменяла и ему. В мемуарной книге «Сорок пятый» он пишет: «Первого апреля 1945 года в Москву в Ставку Верховного Главнокомандования были вызваны командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г.К. Жуков и я».
Мы ещё вернёмся и к этому фрагменту мемуаров, и к самой встрече в Ставке маршалов и Верховного.
А теперь вчитаемся в мемуары генерала армии Штеменко: «…как только обнаружились первые симптомы поползновений союзников на Берлин, последовал немедленный вызов в Москву Г.К. Жукова и И.С. Конева.