Конфуций. Будда Шакьямуни
Шрифт:
Услышав о прибытии Конфуция в столицу, один из первых вельмож стал расспрашивать о нем Чанхуна.
Чанхун, с восторгом отзываясь о госте, сказал, что это человек, которому нет в свете подобного, что он настолько скромен, что не стыдится учиться у людей менее мудрых и менее просвещенных, что он будет служить удивлением всего мира и всех веков, что он — совершеннейший образец человека, какой только можно представить себе, и затем прибавил, что память о нем исчезнет только тогда, когда исчезнет учение Яо и Шуня и забудутся наставления мудрых основателей империи.
Конфуцию был передан этот восторженный отзыв. Выслушав его, он сказал:
— Все это незаслуженно и преувеличенно. Достаточно было бы сказать, что я кое-что смыслю в музыке и стараюсь соблюдать все обряды.
Во время одной из своих прогулок по столице, когда он осматривал столичные храмы и
— Портреты Яо и Шуня помещены рядом с изображениями Ки и Шу. Между тем их единственное сходство только в том, что как те, так и другие были императорами. Первые считались любимцами неба и народа, вторые, напротив, были ненавистны небу и внушали страх людям. А почему? Потому что первые почитали небо и умели сделать людей счастливыми, вторые же презирали небо и причиняли людям зло, какое только были в состоянии.
В храме предка царской династии Чжоу он заметил золотую статую на пьедестале, изображавшую человека, губы которого были заколоты тремя иглами. Позади статуи было написано:
«В древности люди были осмотрительны в своих речах: им следует подражать…
Не говорите много, потому что при многословии всегда скажется что-нибудь, чего говорить не следовало…
Не беритесь разом за много дел — множество дел ведет за собою и множество скорбей или, по крайней мере, забот…
Трудитесь и работайте, насколько требует этого ваш долг…
Не ищите ни великих радостей, ни излишнего спокойствия: поиски тех и других сами по себе — труд и помеха спокойствию…
Никогда не делайте того, что рано или поздно может повлечь за собою раскаяние…
Не пренебрегайте исправлением зла, как бы ничтожно оно ни было, — запущенное малое зло разрастется и сделается большим…
Если не будете избегать малой несправедливости к себе со стороны других людей, вскоре придется употреблять все усилия к отражению жесточайших нападок…
Говоря или действуя наедине, не воображайте, что вас никто не видит и не слышит: духи — свидетели всех ваших деяний…
Долго скрытый огонь разгорается в непреодолимый пожар; огонь обнаружившийся легче тушится…
Многие ручьи дают реку; многие нитки, свитые вместе, образуют канат, который трудно порвать…
Легко вырвать из земли молодое неукоренившееся дерево; дайте ему вырасти — понадобится топор…
Из уст наших могут исторгаться и стрелы язвящие, и пламя пожирающее; осторожность предохраняет и от стрел и от огня…
Не думайте, чтобы человек, одаренный силой, мог безопасно подвергать себя всяким опасностям — сильный всегда может встретить сильнейшего, который его одолеет…
Ненавидеть законных властителей — значит уподобляться разбойникам; роптать на справедливое правительство — значит становиться в уровень с низкой чернью…
Противиться государю можно только при чрезмерных требованиях; довольствующемуся малым легко и повиноваться…
Простые люди и простейшие из людей никогда не начинают и не предпринимают ничего нового: они только подражают и следуют тому, что делают другие; им необходимы примеры и образцы. Видя людей осторожных, почтительных, добродетельных, образованных, и они сделаются такими же, и сами, в свою очередь, будут образцами для последующих поколений…»
Весь этот текст состоял из изречений древнейших китайских мудрецов и заключал в себе главнейшие правила господствовавшей в народе морали тех времен.
Прочтя громко эти правила, Конфуций сказал окружавшим его:
— Я смотрю на эти правила как на перечень всего, что только можно сказать полезного… Я убежден, что, умея применить эти правила к делу, можно быть близким к совершенству. Постараюсь воспользоваться ими и вам всем то же советую!
Из храма Света Конфуций направился в другие храмы, где богдыханы воздавали почести своим предкам. Мандарины, на обязанности которых лежали присмотр и забота об этих покоях, приняли его с величайшим почетом и усадили на возвышенное место. Во время беседы Конфуций поражал их своими знаниями. Тем не менее он и здесь не упустил случая ближе ознакомиться с обычаями и церемониями, принятыми в Чжоу, чтобы узнать, насколько они расходятся с древними постановлениями. Он расспрашивал так подробно и входил в такие мелочи, что один из присутствующих заметил:
— Как же это? О нем говорили, что он все знает, а он между тем обо всем расспрашивает…
Услышав эти слова, Конфуций сказал:
— Вот в этом-то и заключаются церемонии.
Как мы увидим далее, Конфуций придавал, и не без основания, большое значение церемониям. Знакомясь и внимательно изучая обычаи и церемонии Чжоу, Конфуций, кроме того, занимался изучением музыки под руководством своего хозяина.
Так прожил он в Чжоу два года. В это время он виделся с Лао-цзы, жившим в уединенной пещере в окрестностях города. Беседуя с Конфуцием, Лао, верный своему учению, упрекал Конфуция за славу, которая ходит о нем в народе, за многочисленных учеников, за его честолюбие и в заключение высказал свое мнение о том, каков должен быть истинный мудрец.
— Мудрец, — сказал Лао, — чуждается света; он не только не домогается, но избегает почестей. Вполне уверенный, что после своей смерти он оставит добрые правила тем, которые способны запомнить и усвоить их, истинный мудрец не доверяется всякому встречному, а соображается со временем и обстоятельствами. В добрые времена он говорит, в тяжелые — безмолвствует. Обладатель сокровища скрывает его ото всех, чтобы сокровища не похитили, и никому не разглашает, что у него есть сокровище. Истинно добродетельный своей добродетели напоказ не выставляет и не трубит в уши всем и каждому, что он мудр и добродетелен… Вот все, что я хотел сказать вам! Воспользуйтесь тем, что от меня слышали…
Возвратясь обратно, Конфуций долгое время хранил молчание и затем, обратясь к ученикам, сказал:
— Вообразите себе дракона, кольцами неизмеримого туловища объемлющего всю вселенную… Таков разум Лао-цзы…
Глава IV
После двухгодичного пребывания в Чжоу Конфуций, увидев и изучив все, что ему хотелось, решил возвратиться в княжество Ци. Рассказывают, что, когда он, спустя несколько времени после возвращения, явился во дворец к князю, у последнего был концерт, во время которого исполнялось музыкальное произведение, созданное богдыханом Шунем за 1730 лет до Рождества Христова. Это произведение называлось «Шао-юэ», и предназначалась эта музыка для того, чтобы «рассеивать мрачные мысли и укреплять сердца в любви к долгу». Эта музыка произвела такое сильное впечатление на философа, что он в продолжение трех месяцев не мог думать ни о чем другом и самые изысканные блюда потеряли для него всю привлекательность.
В княжестве Ци Конфуций на этот раз пробыл недолго. Видя, что юный князь, по ветрености и легкомыслию, не в состоянии понять и усвоить его учение, философ вернулся на родину в княжество Лу, оставив в Ци для распространения своего учения нескольких учеников. В Лу в это время начались смуты, князь Лу был изгнан, и управлением овладели, образовав олигархию, несколько знатных фамилий. В Лу Конфуций прожил 15 лет безо всякой должности, как говорит Легг [13] . По другим данным, напротив, Конфуцию была дана второстепенная, ничтожная должность, от которой ученики советовали ему отказаться.
13
Джеймс Легг (1815–1897) — британский синолог, первый профессор синологии в Оксфордском университете (1876–1897).
— Ни за что, — отвечал им Конфуций, — отказ мой приняли бы за гордость. Указывая другим на путь добродетели, мы первые должны идти по нему, только тогда у нас могут быть последователи!
Все время жизни в Лу Конфуций посвятил распространению своего учения. Способ его преподавания был перипатетический [14] — он поучал и словом, и делом, пользуясь каждым случаем. Мы приведем из этих бесед наиболее интересные.
Еще будучи в Чжоу, однажды ученики застали его внимательно смотрящим на течение реки.
14
От грен. — прогуливаться, прохаживаться. Перипатетиками назывались ученики Аристотеля и в целом его философская школа, основанная в 335 г. до н. э., через 164 года после смерти Конфуция. Название школы возникло из-за привычки Аристотеля прогуливаться с учениками во время чтения лекций.