Конкурс песочных фигур
Шрифт:
Карина с невольным любопытством всмотрелась в тревожное лицо Ани: не всколыхнул ли отъезд Ильи прежние чувства, ведь они же были. Но нет, Аня волнуется исключительно о ней – потому что прекрасно знает, что такое Плотников. А как приятно видеть, что о тебе волнуются!..
– Значит, правда, – утвердительно сказала Аня. – Укатил. – Никакое образцово-показательное спокойствие Карины не могло ее обмануть. – Знаешь, тебе надо самой себя из этого вытаскивать, и поскорее. Потому что это будет очень тяжело.
Карина поняла, что Ане тогда пришлось пройти этот этап – избавления от поистине наркотического
– Езжай для начала куда-нибудь в отпуск с Иринкой.
– Этим летом отпуска не получится, – покачала Карина головой. – Во всех трех… нет, четырех местах его никак не соединишь. Хорошо хоть можно малышку в «Знайке» оставить. Да она не одна такая, там еще нескольких детишек не забирают на лето – компания у нее будет…
– А может, не надо четыре работы? У меня когда две было, я думала, помру… Это все Илья с его темпами! Так же не все могут! Зачем самосожжение? Пусть порхают по жизни те, кто может себе это позволить, а у нас дети, и мы марафонцы, а не спринтеры! Ты должна рассчитывать силы не на день вперед, а лет на пятнадцать!
– Да я рассчитываю, – успокоила ее Карина, – ем и сплю вовремя, и без вредных привычек, дорогу перебегаю исключительно на кра… зеленый свет!
– И все равно надо остановиться на чем-то главном, – не сдавалась Аня. – Особенно в профессиональном плане. Поиски хороши в начале пути, а если и дальше будешь разбрасываться, как Плотников… В общем, я думаю, стоит определиться – переводы, или преподавание, или еще что-то, тебе видней. Осталась бы в этой школе, где работаешь по трудовой, и хватит…
– Не хватит, – быстро возразила Карина и разложила на пальцах немудреную арифметику: одна работа покрывает расходы на еду, другая – на одежду, третья – на транспорт и так далее. – Ань, я могу все побросать, забрать к себе Иринку – и вот сидим мы вместе, голодные, оборванные. Бросить легко, это найти было трудно! И все равно мне приходится убегать на весь день, и никто за ней не присматривает, и на краски-пляски денег нет, и на лекарства, и мультики не смотрим по причине отсутствия телевизора… Как будто это все уже было, а? Что-то до боли знакомое! Ладно, хоть за квартиру пока платить не приходится. В общем, ты поняла. В моем положении нельзя иметь один источник дохода.
Она не стала добавлять, что у самой Ани, в отличие от нее, есть такой второй и неслабый источник, как муж, но та и сама больше эту тему не развивала. А уточнила:
– Насчет квартиры… ты что же, все еще там, у Ильи? – И, получив утвердительный ответ, пришла в ужас: – Вот этого нельзя! Он же так никогда у тебя из головы не выйдет! Он изо всех углов будет на тебя смотреть! Ты будешь его подсознательно ждать!
– Понимаю. Но что-то снять пока не получается.
– Все равно уезжай оттуда! У меня живи! У тетки!
– Ань, я если отсюда ездить буду, не то что четыре – одну работу не потяну. Спасибо, конечно, но это не выход.
– Все равно, из любой ситуации есть выход! – упрямо твердила Аня. – Вот только если ты сама не хочешь ничего менять… Знаешь, иногда выход не ищут, потому что он не нужен.
Но Карина ее успокоила, улыбнувшись без всякой натянутости:
– Да все уже само поменялось, мало ли чего мы там хотим. Конечно, я найду другое жилье при первой возможности. – И торопливо добавила, заметив подходящую электричку: – Я за лето планирую это решить, ты не волнуйся!
Карина достала ключ от квартиры – маленький, плоский. Несколько раз она пугалась, думая, что потеряла его, а потом находила в сумочке среди всяких мелочей – пока Илья не прицепил этот брелок с пузатым резиновым кенгуренком. Ключ мог просто болтаться на цепочке, а можно было сунуть его в кенгуренков эластичный кармашек. К тому же брелок слегка фосфоресцировал и теперь сразу находился в глубинах сумки. Карина погладила кенгуренка и отперла дверь.
В комнате с оконного стекла улыбалось дурашливое лохматое солнышко – Илья нарисовал его для Иринки еще зимой, а сейчас уже все-таки лето, хоть и тусклое, – но рука не поднималась взять мокрую тряпку. Хотя гуашь легко бы смылась и следов не оставила.
Ворох вдохновения громоздился на своем месте. Раньше Карина несколько раз пыталась укладывать папки и рулоны на книжные полки, даже в пластиковый ящик для белья пробовала – а через пару дней Илья начинал все ворошить, и куча на полу опять вырастала. Но ведь теперь никто не мешает загнать ее в рамки приличий, навести, наконец, порядок! Что же она не наводит?!
Илья действительно смотрит на нее из всех углов, Аня права! Карина двинулась на кухню, зная, что сейчас увидит там его именную кружку, его любимую тарелку, его любимую заварку… Какого черта она чай-то до сих пор тот самый покупает, с лимончиком – машинально, что ли?! Вот уж никогда не думала, что способна бередить раны и получать от этого удовольствие! Обрубать! Забывать! Переезжать! А сейчас хотя бы взять, наконец, тряпку и распроститься с солнышком!
Телефон залился длинной трелью, и Карина бросилась к нему, больно стукнувшись о кухонную дверь. Ошиблись номером. Дура! Вот дура-то!
Плотников после отъезда звонил пару раз, рассказывал, как устроился. Карина передавала привет от Иринки, сообщала, что аккуратно платит за квартиру и свет, как договаривались, что на работах полный загруз, – а больше, собственно, говорить было не о чем, да и дорого, наверное. Чего же так кидаться к телефону? Сейчас она еще нашла бы что сказать?!
Солнце уцелело, Карина только задернула его шторкой и поскорее легла. Все, отключить голову. Днем здесь можно спокойно работать, как обычно, сидеть за компьютером хоть до ночи. Но вот когда наползает ночь… Эту пустоту не заполнишь никаким телевизором! Самое разумное – уснуть. И самое невозможное. Уже понятно, что сейчас потянется эта муть из обрывков мыслей, воспоминаний – и какое же все тошнотное! А если принять снотворное, тошнотным и мутным будет и следующий день, который неизбежно пойдет комом…И вдруг Карину озарило. Это она не мучается, это она так спит! И сознание того, что ход вещей не нарушен, что она добросовестно исполняет то, что положено, – отдыхает перед трудовым днем, одновременно успокоило и насмешило. Конечно, она спит! И завтра никто не повесится, а все встанут и пойдут умываться, а потом на работу… утром никто не вешается… а ночью все спят… а в новом жилище – еще крепче…