Консорциум
Шрифт:
Адвокат явился. Явилась. Евгений Ильич не ожидал, что придет женщина, потому что по телефону говорил мужской голос: глуховатый, не очень внятный, точно звонил он откуда-то с края Земли, маклеру пришлось напрягать слух, чтобы понять, что этому типу надо… ну, понял так, что этот голос и есть адвокат.
Ошибся. «Молодая», — подумал риэлтор, не присмотревшись толком к даме, но вот присмотрелся и увидел, что она не очень-то и молода. «Наштукатурилась, мымра…» — теперь подумал он.
Мадам подсела к столу, заговорила деловым, холодноватым тоном. Он
С чего бы это вдруг? Он попытался понять, что не так — и не понял. Ничего особенного в женщине не было… более того, встреть ее где-нибудь на улице, Евгений Ильич, известный Дон-Жуан, и глазом бы не повел. Небольшая, сухонькая, личико никакое… но весь вид надменный и взгляд такой, будто бы она знает что-то такое, что не ведомо никому, и презирает всех за это невежество.
Евгению Ильичу стало интересно, но в какой-то миг он спохватился, что увлекся чересчур и прекратил морочить себя психологией. Дело есть дело. Он выслушал посетительницу, выяснил все подробности и сказал:
— Да уж. С такой биографией, знаете ли, продать будет непросто.
— Понимаю. И мой клиент понимает. Потому и не запрашивает дорого.
— Ну что ж, — маклер изобразил дежурную улыбку, — будем работать!
Когда адвокатша удалилась, он двинул к хозяину, описал ситуацию. Тот поморщился, почесал в затылке:
— М-да… Это дело не скроешь, потом хуже будет, когда всплывет. На такой скандал можно нарваться, что мама дорогая… Нет уж, говори все, что есть.
— Ничего! — бодро отозвался Евгений Ильич. — Поживем — увидим.
Однако, скверная квартира повисла на риэлторе и на конторе в целом безнадежным аутсайдером. Желающие-то находились: место отличное, квартира в хорошем состоянии… но стоило только узнать предысторию — как из пушки отшибало. Евгения Ильича подмывало утаить от покупателей страшные подробности, но он понимал, что репутация дороже. Иные изъявляли желание посмотреть — приезжали, смотрели. Лица были кислые. Евгений Ильич старался выглядеть бодрячком, улыбался, держался открыто и достойно… но толку ноль. Смотрели, неохотно говорили: «Подумаем… позвоним…» но не звонили, и вообще пропадали наглухо.
Лишь один молодой мужчина оказался лишен предрассудков.
— Хрень все это, — заявил он. — Мертвяки все на кладбище. И мы там будем. А пока — живем!
От таких слов воспрянул и Евгений Ильич. Но ненадолго. Через пару часов этот парень перезвонил, и голос у него был куда менее парадный.
— Тут это, — смущенно промямлил он, — такое дело… я своей рассказал, так она мне такие вилы прописала… Короче, хочет взглянуть.
Договорились на завтра. В полдень. Евгений Ильич мысленно вздохнул… и оказался прав.
Без пяти двенадцать встретились у подъезда. Молодой супруг язык прикусил, все помалкивал. Собственно, и супруга не очень разговаривала, но сразу было видно, что в этой паре ведет она, а он так, балабол.
Риэлтора удивила ее внешность:
— Здравствуйте! Готовы? Ну, идемте.
Когда вошли, женщина заметно побледнела. Она сделала несколько шагов, замерла — и через миг двинулась на кухню. Остановилась там.
— Здесь, — негромко сказала она, глядя вверх — на ту самую трубу.
«Ведьма», — пронеслось в голове Евгения Ильича. А женщина подошла к подоконнику, взглянула в окно и быстро отошла.
— Нет, — сказала она с силой. — Нет! Мы здесь жить не будем. Никогда!
И ее точно вынесло. Муж виновато развел руками:
— Ну, тут я не это… Бабу ведь не переспоришь. Ума-то нету…
Маклер не стал выяснять, у кого что есть. Он ощущал досаду оттого, что зря убил время, и в контору вернулся раздраженный. Разумеется он не стал трубить о своих неудачах, но потом, в узкой мужской компании, где присутствовал и Сергей, заявил:
— Да ну все это к черту! Купят-не купят… видно будет. А я пока устрою-ка там очаг свободной любви!
Сильная половина «Олимпа» свято блюла принцип мужской солидарности: в таких делах никто никого не сдавал. Сергей лишь усомнился:
— И никаких комплексов на тему?
Старший коллега отмахнулся:
— Пусть психи всякие комплексуют. Мне этим заниматься некогда!
В этом месте Диминого рассказа Максим вскинул руку:
— Стой! Это все тебе Сергей рассказывал?
Дима кивнул.
— А ты сам этого Евгения Ильича не знал?
Дима кривовато усмехнулся:
— Не успел.
Возникла секундная пауза. Максим, кажется, начал понимать, что к чему… Но Дима уже продолжил рассказ.
Евгений Ильич был бабник еще тот, чем немало гордился. Может, он кое-что в своих рассказах и преувеличивал, кто знает. Но последний его роман с клиенткой случился самый натуральный, тут уж никаких сказок.
Мадам продавала опустевшую родительскую квартиру — замужняя тетка, двое детей, самой уже за сорок. В омут страсти она бросилась со всем пылом бальзаковского возраста, проще сказать — сдурела баба. Евгений Ильич просто офигевал, потом делился:
— Да со мной уже лет… ну, я не знаю сколько, с юности такого не было! Стоит как боевое знамя, а кончаю как из пушки, — для экспрессии он вынужден был прибегнуть аж к батальным терминам. Страсти разворачивались там, где он и пообещал — в квартире злосчастного самоубийцы. Мужчина не стал скрывать от женщины мрачных подробностей, но это лишь подзавело ее, вулканы Эроса забушевали в зловещем пространстве… Евгений Ильич потом со смехом рассказывал об этом в кулуарах.
Сергей не был ханжой, но что-то коробило его в этих рассказах, что-то чудилось в них ненормально-лихорадочное. Он внутренне морщился, слушать было противно… но куда же деваться от корпоративной солидарности.