Константин Великий. Первый христианский император
Шрифт:
Различия были связаны с фундаментальными изменениями, которые произошли во внутренней структуре центральной власти. Персидское правительство, конечный плод общественного развития в Азии, строилось по родовому принципу, а персидская монархия была, в сущности, племенной. Даже когда Александр пришел к власти, он остался македонским царем, опиравшимся на македонские войска. Однако правительство Константина было политическим органом. Ему не была свойственна клановость. В его состав входили представители всех народов, вероятно, всех убеждений, имевшие различные мнения по различным вопросам, – но всех их объединяло добровольное подчинение общему закону и традиции…
Они считали себя членами одной и той же республики, к которой принадлежали и Камилл и Цинциннат, но которая при Октавиане Августе бросила границы города и превратилась в Закон, местом действия которого был весь мир. Они более не были аморфной массой, которой придавали форму границы сферы их
Константин не мог знать, какой части всего того, что он делал, суждено обрести жизнь. Многое из того, что он совершил, кануло в Лету; однако наиболее устойчивыми оказались нововведения в системе центрального управления.
Эти нововведения заслуживают самого пристального рассмотрения, поскольку они имеют тенденцию изменять свой характер в зависимости от угла, под которым мы на них смотрим… Идея не просто закона, как такового, но принципа, заставлявшего людей двигаться в правильном направлении, а не только воздерживаться от неправильных шагов, стала близка римлянам благодаря их собственному опыту, а обогащение ее одной или двумя концепциями, берущими свое начало в Моисеевом законе, скорее усилило, а не ослабило ее. Хотя (по мнению христиан) Моисеев закон отжил свой век и поэтому не мог оказывать непосредственного влияния на римское право, на его примере было очевидно, что право вполне может иметь божественную природу. Однако он уже не мог служить защитой представления, свойственного родовому обществу, о неприкосновенности этого права… Более того: Моисеев закон уступил место благодати, Божьему промыслу. Таким образом, Божественное Провидение стояло выше, пусть даже Божественного, закона… Одной из первых идей, усваиваемых священником при чтении Священного Писания, был тезис о том, что закон имеет божественное происхождение, а также что человеком руководит Провидение, которое является тем более Божественным… Никого не волновало, что частично римский закон переплетался с древнееврейской традицией, приобретая попутно некоторые элементы стоицизма и в значительно большей степени – Нового Завета. Некоторые такие сочетания бывают крайне взрывоопасными, а этому сочетанию суждено было стать силой более мощной, чем динамит.
Весь дух христианства способствовал тому, что привязка к конкретному месту проживания становилась все более слабой. Когда христианин говорил, что этот мир – не более чем временное пристанище, он, возможно, и не особенно задумывался о вечной обители на небесах. Но он наверняка подразумевал, что группа братьев в любой точке земли может чувствовать себя как дома. Эта мысль лежала в основе новой монархии. Она была поразительно близка идее о том, что род остается родом вне зависимости от места его нахождения. И в то же время она имела совершенно иные корни.
Мы часто употребляем термины «правительство Константина», «группа братьев», «род». Однако что конкретно означают эти слова? Что представляло собой это правительство? Какие узы связывали его членов? Необходимо рассмотреть эти вопросы, прежде чем двигаться дальше.
Вся история борьбы между сенатом и армией показывает нам, что, когда побеждала армия, ее собственным руководителям в интересах общества приходилось менять ее организацию.
Диоклетиан коренным образом изменил природу военного сословия, на котором основывалась императорская власть. Он поделил ее, противопоставил друг другу ее части, укрепил дисциплину, пока реальная власть в армии не сосредоточилась в руках маленькой группы руководителей, ставшей известной как консисторий. При Диоклетиане состав этого органа не был постоянным. Император сам определял, кто станет участвовать в нерегулярно созываемых собраниях. Константин продолжил преобразование этого весьма аморфного учреждения в нечто крепкое и определенное. Он назначил постоянных членов консистория, который теперь созывался регулярно. Сюда входила гражданская и военная верхушка, он-то и стал секретным оружием новой монархии. Он претендовал на то, чтобы быть выше императорского совета. По крайней мере один раз его называют любопытным словом «comitatus», товарищество, а его члены именовались комитами. [38]
38
Однако консисторий еще не представлял собой комитат в полном смысле этого слова, как его стали понимать позже. Это была только верхняя его часть, совет которой и породил последующие образования такого рода.
Все, кто знакомился с историей семи веков после правления Константина, находят там множество производных от этого слова: французское «comte», английское «count» (граф). [39]
Именно
39
Член консистория назывался «comes consistoriani». Обычно консисторий созывали с конкретной целью. У него имелся собственный секретариат, притом весьма многочисленный. Были и другие комитаты, не входившие в ее состав. Нынешний член Британского Тайного совета не всегда приглашается на заседания совета.
Департаменты правительства, руководители которых встречались на заседаниях консистория, были хорошо организованы. Советники Константина поразили бы воображение ранних цезарей. Председатель совета (законник, который впоследствии стал называться квестором, а еще позднее канцлером), министр общественных финансов, министр внутренних финансов, командующие внутренними войсками (предшественники начальников сухопутных и военно-морских сил), гофмейстер [40] , государственный секретарь – перечень этих должностей свидетельствует о том, что при Константине зародилась та форма правительства, которая позднее распространилась не только на Европу, но и на весь остальной мир.
40
При Константине «Magister officionun» был, по сути, руководителем гражданской службы и занимался примерно тем же, что и нынешний госсекретарь США.
Наше отношение к Константину и его эпохе зависит главным образом от нашего отношения к позднеримским методам управления. Гиббон не мог сдержать нервного смеха, когда рассказывал ужасные (как ему казалось) вещи о существовании многочисленных департаментов с сотнями служащих в них. Современный человек не видит в этом ничего особенного. Для нас это вполне естественно и присуще любому развитому обществу. Гиббон полагал, что такое разрастание министерств было результатом коррупции в государстве. Однако современные правительства организованы столь же сложно, как и при Константине, и, несмотря на то что мы подчас отпускаем в их адрес весьма резкие замечания, едва ли наша эпоха страдает от коррупции больше, чем эпоха Гиббона.
Поэтому нас не очень шокирует тот факт, что под непосредственным контролем госсекретаря находились 8 департаментов и 148 секретарей. Он был руководителем императорской гражданской службы, и все правительственные отделы, которым требовались подготовленные помощники, обращались к нему. Ему подчинялось любое подразделение, не находящееся под непосредственным контролем какого-то конкретного министра. К ним относилась служба, организовывавшая поездки императора. В то время как гофмейстер управлял жизнью императорского двора в целом, госсекретарь курировал вопросы дворцового церемониала и занимался организацией и подготовкой аудиенций императора, оказываясь, таким образом, в положении министра иностранных дел, насколько, конечно, существуют иностранные дела для мировой империи. Естественно, при нем имелся штат переводчиков. Госсекретарь также отвечал за работу почтовой службы, поэтому мог одновременно считаться министром связи. Он был официальным главой императорской тайной полиции и отряда телохранителей, которые выступали в качестве специальных агентов. Очевидно, ему требовался довольно большой штат людей для управления всеми этими службами.
Министр общественных финансов, однако, вполне мог соперничать в этом смысле с госсекретарем, имея под своим началом 11 департаментов и гораздо большее число секретарей. Он полностью контролировал систему установления и сбора налогов. Насколько была значима эта служба, можно судить по тому факту, что из 29 главных помощников, разбросанных по всем провинциям, 18 являлись комитами. Поскольку большинство шахт и рудников империи перешли в руки государства, казначей начальствовал также и над ними. Естественно, монетный двор также находился под его контролем. Он отвечал за сбор торговых пошлин на границах империи, что позволяло ему следить за внешней торговлей государства в целом. В первый момент не вполне ясно, почему в его ведении также находились ремесленные мастерские по производству шерсти и льна, однако, поскольку эта деятельность осуществлялась за счет государства и для государственных нужд, продукция этих мастерских, без сомнения, составляла статью доходов империи. Что касается производства военной амуниции, то оно находилось в ведении госсекретаря.