Констебль с третьего участка
Шрифт:
Выбравшись из домика, я наконец позволил себе вздохнуть полной грудью — очень уж инспектор и доктор меня отравой в воздухе напугали. Сами мистеры Ланиган и Уоткинс разговаривали здесь же. Доктор, как я понимаю, давний знакомый старшего инспектора, торопился вслед эвакуированным нами леди, — их унесли на нашедшихся в обители носилках, — но настаивал, как я понимаю, чтобы инспекторы навестили его, когда закончат осмотр места преступления. Вот интересно, ему-то с этого что?
— Я знаю, знаю мистер Уоткинс, о вашем интересе к запутанным и загадочным преступлениям, но
— Вы полагаете? — с иронией в голосе отвечал доктор. — Однако странности в этом деле прямо бросаются в глаза, инспектор.
— И это какие же, позвольте полюбопытствовать? — с ничуть не меньшей иронией отвечал мистер Ланиган.
— Это же очевидно. Из шести обнаруженных леди, пять отравлены, однако, судя по их состоянию, смерти им, скорее всего, не желали, а одна убита кинжалом. Следовательно, яд на нее либо не подействовал, что само по себе весьма странно, либо же она и не должна была быть отравлена. Это раз.
— У любого отравителя может произойти накладка. — отмахнулся инспектор. — Вам ли не знать? Вспомните хотя бы того мстителя, Хоупа. Того самого, что умер от аневризма аорты не дождавшись суда. Его ошибка стоила мне тогда хорошего пса.
— Допустим. — кивнул доктор. — Допустим, что яд просто не попал в организм матери Лукреции. Это, кстати, отметает версию о ядовитых испарениях или чем-то подобном.
Я мысленно перекрестился, и вознес про себя молитву о том, чтобы мистер Уоткинс оказался прав. Очень уж, признаться, помирать неохота.
— Не очевидно, но вполне вероятно. Допустим. Но, обратите внимание еще на такую странность, тел вы обнаружили шесть, а чайных приборов в помещении семь. Это два.
— Так седьмой, это убийца и есть. — отмахнулся Ланиган. — Что же тут непонятного или странного? Сейчас допросим монахинь, узнаем, кто еще был на это чаепитие приглашен, — не может быть, чтобы никто этого не знал, он, или она, проходил сюда как и прочие, через институт, — и арестуем. В крайнем случае, дождемся выздоровления ваших подопечных, они-то точно знают, кто присутствовал.
— Убийца мог прийти и уйти через калитку в стене, инспектор. — покачал головой мистер Уоткинс. — Тогда его видела лишь та из сестер, что была сегодня привратницей. Однако констебль Стойкасл был так любезен, что сообщил мне и об открытой нараспашку калитке, и об исчезновении привратницы. Это три.
— Ну так выходит, у нас будет не только убийца, но и его сообщница. — насмешливо фыркнул старший инспектор.
— В этом случае, — язвительно отозвался доктор, — этой парочке следовало бы разделаться со свидетельницами так же, как они разделались с матерью-настоятельницей, чтобы избежать опознания хотя бы одного из них. Однако это сделано не было, из чего я прихожу к выводу, что убийство не планировалось вовсе, и что мать Лукрецию неизвестный злоумышленник никак не рассчитывал застать в сознании. Она, если хотите, невольная жертва.
— И что же тогда планировалось? — озадачено спросил Ланиган.
— Ну это же очевидно, инспектор. — покровительственно улыбнулся мистер Уоткинс. — Кража. Осталось лишь выяснить, что же пропало. В любом случае, мне интересно, что вам удастся узнать после осмотра. Я, как вы верно заметили, интересуюсь странными и запутанными преступлениями, и если оно таковым не является, то мы с вами и мистером О`Ларри просто выпьем по бокалу-другому кларета. А теперь, прошу меня простить, я вынужден поспешить к своим пациенткам.
Доктор подхватил свой саквояж и удалился, а мистер Ланиган, человек, должен заметить, весьма кипучей натуры, немедля обратил свое внимание на дагерротиписта.
— Ну-с, мистер О`Кучкинс, вы уже приступили, или нам заката солнца ждать?
— Как только вынесли из помещения всех леди, так и приступил. — мрачно усмехнулся тот в ответ, одной рукой извлекая из кармана жилета хронометр на цепочке, а второй указывая на открытый объектив своего аппарата. Колкость со стороны старшего инспектора этот флегматичный джентльмен привычно пропустил мимо ушей. — Пластину я обработал и вставил в фотокамеру непосредственно перед нашим отбытием из участка, однако, с учетом того, что йод на ней за время пути несколько подвыдохся, а освещение в комнате, хоть и хорошее, но с прямым солнечным никак не сравнить, фиксироваться картинка должна никак не менее получаса. Иначе я никак не могу гарантировать, что на снимке можно будет хоть что-то различить.
Дагерротипист открыл крышку на хронометре, и глянул на его циферблат.
— Осталось еще двадцать пять минут, господин старший инспектор.
— Прекрасно. — мистер Ланиган повернулся к инспектору О`Ларри. — Мы как раз можем допросить присутствовавших в институте. Кстати, а где мистер О`Блинк? Кто будет зарисовывать улики, их местоположение, кто будет заниматься, черт возьми, всеми этими художествами? Вы же не забыли известить его, Брендан? Если забыли, то самое время послать к нему констебля.
— Как, мистер Ланиган, вы не в курсе дела? — изумился О`Ларри.
— В курсе чего я должен быть? — насторожился тот. — Неужто он опять запил?
— И это еще не все. — скорбно кивнул в ответ инспектор. — Не просто запил, а прямо в участке напился вчера вечером, и когда суперинтендант сделал ему замечание, начал с ним ругаться. Мистер Канингхем тогда заявил, что он устал от выходок мистера О`Блинка, и потребовал от него написать рапорт на увольнение. С сего дня тот больше не служит в полиции. Нового художника обещали нанять в ближайшее время, но пока…
О`Ларри обескураженно развел руками.
— Весьма неприятно. — мистер Ланиган извлек из внутреннего кармана трубку с кисетом, и начал с остервенением набивать чашу табаком. — Не стану утверждать, что буду тосковать по О`Блинку, мистер О`Ларри, но кто же будет фиксировать улики на бумаге? Вы обладаете художественным даром, Брендан?
— Увы. — печально ответил инспектор. — Способность к рисованию у меня настолько дурна, что если бы это была способность петь, то я бы характеризовал её как последствия исполнения джиги пьяным медведем на мох ушах.