Контракт на девственность
Шрифт:
— Не слишком ли ты раскатала губешку? — надо признать очень милую, которая охренительно ощущается на Цареве младшем.
— Нет. И давай на чистоту, тебе понравилось. Эти твои стоны, хрипы… — Хорошо. Но у меня условие, ты живешь в моей квартире. Я много работаю, и хочу, чтобы все услуги, что ты предоставляешь, были исполнены, когда захочу, — Злата шипит что-то неразборчиво, потом возвращает наигранную улыбку.
— Хорошо. Надеюсь господином не нужно будет тебя называть?
— Хм, я подумаю над этим. Из твоих губ это слишком хорошо звучит. Скрепим нашу сделку поцелуем? — притягиваю ее за талию, острые соски царапают кожу, даже через рубашку. И Царев младший встает в по стойке “смирно”.
— Поцелуй с дьяволом? — усмехается она, облизывая припухшие от минета губы.
— Не демонизируй меня. Предложение рождает спрос, — несу всякую околесицу возле ее губ. Сейчас поцелую ее и пойму, что это юношеское воображение приписало поцелую со Златой статус “лучший” зря.
Медленно провожу языком по губам, сталкиваюсь с плотно сомкнутыми зубами.
— Впусти меня, — шепчу возле губ, шоколадные глаза вспыхивают, она обреченно вздыхает и разжимает зубы. Поглаживаю ее язык своим, как в водовороте тону в глазах с расширяющимися зрачком. Закрыв глаза, она отвечает, стискиваю ее голую попку, оттягиваю за полоску стрингов. Злата глухо стонет, сама видимо не понимает, что трется об мою грудь, своей, пиздец, как мне сносит крышу, я сам залажу в ее трусики, такие мокрые, поглаживая складочки. Египетская голая киска, моя любимая порода.
— Дима, — ноги моей девочки слабеют, она обвивает мою шею руками, член пытается выломать ширинку почувствовав долгожданную цель. Не здесь, хочу ее в своем доме.
С трудом отрываюсь от шеи, на которой успел поставить засос. Подношу мокрые пальцы ко рту облизываю, губы Златы складываются в идеальное “О”. она даже там на вкус, как ваниль. Она съеживается, стыдливо опуская глаза, прикрывается руками, два упругих шарика призывно выглядывают из-под ее руки, тело Златы подрагивает. И я реально раздумываю, может взять ее прямо здесь.
— Собирайся! — говорю демоническим голосом, продолжая выжигать на ее теле огненные татуировки. Злата, как трусливый заяц, почувствовав, что добродушный волк выпустил его из смертельной хватки, подскакивает и несется в ванную, с рычанием, возвожу глаза к зеркальному…. Серьезно? Зеркальный потолок? Перед глазами порно кадр, как напрягаются полушарии попки при беге, как волосы волнами бьются о спину.
Глава 8
Злата
Гордо вышагиваю за Димойом, бросая призрительный взгляд на ту блондинку. Так и хочется этой козе дранной показать фак. А то:” Кто меня выберет…” Она слащаво лыбиться Диме, укапывая свои двенадцатисантиметровые туфли.
— Злата, подожди меня внизу, — Дима касается поясницы, ток в двести двадцать вольт проходит сквозь меня. Чтобы у этой цапли выпали ее виниловые зубы, в душе желаю ведьме. Ухожу, боря в себе желание остаться, вдруг Дима захочет взять бонусом еще и ее, по реакции блонди понимаю, она не будет против.
Почему я не поставила условие, чтобы у него тоже никого не было? И почему меня вообще волнует, что он будет спать с другой женщиной? С чем это связано? Пренебрежением, что он после меня пойдет к другой или ревностью?
Пфф! Какая ревность! Он купил меня! Как товар! О каких высоких отношениях здесь может идти речь? Самое странное — это реакция моего тела, испытывать возбуждение, к мужчине с которым столько лет не виделась, и он совсем не тот, да и я изменилась.
На улице все так же, город объят сотней тысячей огней, по улице проезжают автомобили, слышится смех проходщей компание. Все такое же, только я изменилась. Зашла одна, а вышла совсем другим человеком.
Переминаясь с ноги на ногу, обеспокоенно посматриваю на дверь. Почему он так долго? Неужели трудно просто забрать документы? Почему это занимает столько времени?
Пока его нет, звоню в больницу. Брата недавно перевели в другую палату, врачи утверждают, что он родился в рубашке. Перенес такую аварию без серьезных последствий, чудо, что он выжил. Мама спрашивает о нем каждый день, но я не могу ей сказать, что случилось то, чего она так боялась, и Леша, как и отец попал в аварию. Это просто ее убьет.
Доктор говорит, что они смогли подлечить маму, и у нас есть немного времени в запасе.
— Марина Сергеевна, — обращаюсь к медсестре. Она сочувствует мне и помогает, рассказывает о состоянии мамы, даже поздно ночью.
— Как мама?
— Все хорошо, Злата. Она сегодня поела, лучше, чем вчера, улыбалась. Спрашивала о тебе. Почему ты сегодня не пришла? — мне нечего ответить, не могу же я сказать, что в данную минуты пытаюсь продать свое тело, чтобы спасти маму.
— Готова ехать? — рука Димы ложится на мою спину, я вздрагиваю, щеки мои становятся пунцовыми, опустив глаза киваю. Он открывает дверь иномарки, не разбираюсь в них, для меня существуют только мотоциклы. Всю дорогу мы молчим, сконфуженно отвожу глаза, когда Дима ловит меня за подглядыванием.
Он так завораживающе хорош, когда переключает передачи, как легко он крутит руль, иногда управляет одной рукой, второй подпирает, подбородок. Мое лицо горит, я достаю влажную салфетку, протираю шею, от сверлящего горячего взгляда Димы руки цепенеют, горячая тьма его глаз, сгущается, берет меня в плен, сердце стучит быстрее, рискуя сломать грудную клетку. Я роняю пачку салфеток, нагибаюсь, чтобы поднять, и смотрю вверх. Меня переносит машина времени на час назад, где я стою пред ним на коленях, покорная его воле, довожу его до оргазма, его глухой сдержанный стон стоит в ушах, и из меня вырывается горячий воздух. Что он со мной сделал? Почему я вообще думаю об этом.
— Встань, Злата, — еще секунда и я заставлю отсосать тебя прямо в машине.
Вот и все, все чары спали. Его грубость вернула меня на землю, не стоит ждать от него теплых чувств и ласки.
Мы подъезжаем к дому, Димы выходит, нет смысла ждать, что он откроет мне дверь, будет галантным, он идет, а плетусь за ним следом, как собачка. Консьерж внизу с любопытством рассматривает меня.
В лифте, уровень тревоги зашкаливает, он не пытается коснутся меня, словно я просто мебель, которую он решил выгулять. Дима открывает дверь, пропуская меня в квартиру, в нос ударяет запах чистоты, и пустоты. Явно он недавно в этой квартире. Дима идет вперед, не разуваясь, я же потоптавшись, не могу так сделать. Кто то же здесь убирается, а я слишком сильно уважаю чужой труд.