Контрразведчик
Шрифт:
Ему не хватило доли секунды. Земля ушла из-под ног, когда пальцы успели ухватить лишь мелкие жесткие листочки. Леденев стал сползать вниз и тут увидел у самого лица чью-то ногу, в белой парусиновой туфле.
— Держись! — закричали сверху, и Юрий Алексеевич, не успев удивиться, ухватился за ногу неизвестного.
Неведомый спаситель держался обеими руками за куст, а тело свое выбросил навстречу Леденеву, помог выбраться на твердую почву. Леденев отдышался, отряхнул от белой каменной пыли брюки, с усилием распрямился и увидел перед собой дорожного попутчика, которого сняли с поезда по подозрению в убийстве Миронова.
Курнаков стоял в стороне и бесстрастно наблюдал, как спасенный им человек приводит себя в порядок. Казалось, он не узнавал бывшего соседа по купе.
Юрий Алексеевич шагнул к нему и крепко стиснул парню руку.
— Здравствуй, Федор, — сказал Леденев. — Не думал встретить тебя при таких обстоятельствах. И спасибо тебе…
Курнаков махнул рукой.
— Чего там, — сказал он, — обычное дело…
Леденев улыбнулся.
— Для тебя, конечно. Ты вон, оказывается, и в поезде, между делом, спас жизнь сразу двоим.
Федор покраснел.
— А, — сказал он, — вы про то… Нормальные роды. Больше шуму было.
— Да, повезло нам с тобой на дорожные происшествия!..
Федор взглянул на Леденева и тут же отвел глаза.
— А я тогда еще понял, в вагоне, что вы… В общем, от Хозяина, — сказал он. — И вижу, что угадал. Вот и имя мое знаете, и за что сидел, поди, известно…
Юрий Алексеевич рассмеялся.
— А ты, Федор, голова. Глазастый да смекалистый парень. Считай, что ты угадал, только не употребляй слово «хозяин» в том смысле, что сейчас. Хозяин у нас с тобой, Федя, один, русский народ наш, Федя, хозяин. И тебе, и мне хозяин. Усек?
— Усек, — сказал Курнаков и впервые улыбнулся.
— А что ты здесь делаешь? — спросил Леденев. — И не ты ли тут часом камни мне на голову едва на свалил?
— Нет, не я, — ответил Федор. — В этих местах мне ходить не впервой, родом из этих мест. Из Бакшеевки. А здесь, в бухте, дядька мой работает, начальником водолазной школы, Панас Григорьевич Гордиенко, вот и гощу у него.
— Гостишь ты, как видно, в основном на Лысой Голове, — сказал Леденев. — Понимаю, Федор, понимаю тебя. Неохота бывать на людях, так?
— Так, — сказал Курнаков и отвернулся.
Леденев хлопнул его по плечу.
— Ну ладно. Это пройдет, Федор. Значит, камни на меня сами свалились. И так бывает.
— Постойте! — сказал Федор. — Когда я поднимался сюда, а здесь, у осыпи, я уже с полчаса или больше, то заметил человека, он спускался отсюда и, как мне показалось, спешил.
— Близко его видел, Федор?
— Не очень.
— Как он выглядит?
— Волосы сплошь седые… Да! На лбу шрам интересный, как полумесяц.
— Полумесяц, говоришь? Приметный шрам. Как будто бы и я такой видел недавно… А он тебя видел?
— Кажется, нет.
Расстались они на причале Балацкой бухты, откуда Леденев по совету Федора — «не пыльно, и быстрее опять же» — уезжал на «Ракете».
По дороге к причалу Курнаков рассказал Юрию Алексеевичу свою историю.
Вместе с соседом поехал Федор в Понтийск. Сосед встретил дружков, и те напоили его, что называется «до положения риз». Курнаков увидел его затеявшим пьяный скандал и драку в магазине. Бросился разнимать, получилась свалка, разбили витрину. Прибывшая милиция арестовала всех участников, Федора в том числе. У соседа было трое детей, мал мала меньше, да и парень он отличный, во хмелю лишь терял разум, все водка проклятая… Словом, взял Федя все на себя, «потянул» срок за соседа. Вот сейчас вернулся, не по себе ему, все кажется, что люди смотрят, как на прокаженного… Тогда вот и в поезде увидели работники милиции, что из колонии едет, сразу и сцапали…
Леденев слушал Федора и не спорил, слова сейчас парню ни к чему, спросил только, как с работой, на что Курнаков ответил:
— В совхоз не пойду… Работает там дивчина. ..Вот дядя зовет к себе в школу, водолазам фельдшер нужен. Обещает из меня классного подводника сделать. Интересный он человек, в каких морях только не опускался… Вот и здесь, в этих катакомбах, бывал, к партизанам пробирался подводным ходом.
— Подводным ходом? — переспросил Юрий Алексеевич.
— Ну да. Здесь, со дна бухты, есть ход в пещеру, а оттуда в катакомбы. Дядька все хлопочет перед властями, чтоб подводный туризм организовать.
— И что?
— Говорят, утопленников, мол, в курортный сезон нам и неорганизованных хватает…
Они были уже на причале, и Юрий Алексеевич крепко пожал Курнакову руку.
— И не хандри. Смело иди к людям. Только неумный человек помянет прошлое, а с тех какой спрос… На работников милиции не обижайся. Сам посуди — убийство, обнаружили труп… Ты помнишь нашего попутчика?
— Конечно. Я его и в Понтийске, и здесь, в бухте, встречал. По-моему, у дядьки его видел, в школе.
— У дядьки? Гм… Так вот, раз нашли труп — естественно, милиция должна проверить всех подозрительных… И в зоне их внимания оказываешься ты, со своей справкой об освобождении из заключения.
— Я понимаю, — сказал Курнаков. — Потом они извинились и тут же отправили меня в Понтийск. И здесь, в гормилиции, извинились, хотя наши-то вроде ни при чем, не они ведь задерживали.
— Это они за всю милицию извинялись, Федя, такие теперь люди в нашей милиции. Так ты говоришь, что видел Миронова у дядьки?
— По-моему, видел. А чего это я? Вы сами и спросите у него, у Панаса Григорьевича. Пойдемте к нему, он гостей любит, ему б только свежего человека, он его начисто байками затравит. Идемте? А утром вас отправлю…
— Нет, Федор. Во-первых, без предупреждения неловко, ты все-таки Панасу Григорьевичу скажи обо мне, про Миронова ты, верно, уж рассказал…