Контрразведка. Охота за кротами
Шрифт:
В ней речь шла о выходе России из состава суверенного огромного государства, каким являлся СССР. Сразу же вставали вопросы границ, имущества, национально-исторической справедливости и прочее. Декларация подтолкнула страну к беловежскому сговору.
Кому это было выгодно? Прежде всего властному, амбициозному и беспощадному человеку, каким являлся Ельцин. Горбачев его взял к себе, на свою голову, в подручные, чтобы расправиться с неугодными. На должности первого секретаря МГК он продемонстрировал последнее качество в полную силу. Его самодурству и жестокости не было предела.
Но нетрудно догадаться, что наиболее заинтересованной
А ведь этот шаг можно было исправить, как писал А.Д. Шутов в книге «На руинах великой державы, или Агония власти», «…путем созыва Съезда народных депутатов СССР, чтобы принять на нем решение о нелегитимности ельцинской декларации. Однако Горбачев не сделал этого, а пошел, как было сказано, другим путем: если Ельцин «взрывал» СССР изнутри, то Горбачев ново-огаревским договором фактически попытался разрушить изнутри РСФСР, «империю Ельцина», вывести из ее подчинения национальные автономии и преобразовать их в союзные республики (из 15 до 35. – Авт.).
В результате такой операции Россия теряла более 51 % территорий с 20 миллионами населения и почти со всем объемом стратегических ресурсов и природных богатств. То есть за событиями исторического масштаба, происходившими в стране, фактически стояли мелкие эгоистические интересы двух противоборствующих партноменклатурных кланов: российского и союзного – возглавляемых, с одной стороны, Ельциным, а с другой – Горбачевым. Они поставили на кон судьбу великой державы, превратив ее в разменную карту ради личной власти.»
Страна полыхала, а Горбачев токовал: «судьбоносные реформы набирают обороты», «процесс пошел», «перестройке нет альтернативы» и прочее.
В начале декабря 1991 года, проигнорировав подписание у президента СССР М. Горбачева нового Союзного договора, тройка заговорщиков, Б. Ельцин, Л. Кравчук и
С. Шушкевич, вылетела в Минск. Из Москвы с Ельциным в леса Беловежской Пущи направились Бурбулис, Гайдар, Козырев, Илюшин, Коржаков и Шахрай, где на государственной вилле не без страха, заливаемого спиртным, подписали незаконное с юридической и с политической стороны Соглашение об упразднении СССР и создании СНГ.
Подписанием Беловежских соглашений были нарушены Конституция СССР, результаты референдума от 17 марта 1991 года – воля большинства граждан Союза (76,8 %), проголосовавших за сохранение единой страны, Союзный договор 1922 года, который по условиям его заключения и международному признанию этих условий денонсации не подлежал.
Вот тут-то Горбачеву даже не как президенту, а как достойному мужчине и надо было показать, кто в стране хозяин и у кого власть – арестовать заговорщиков-смутьянов. Но, как говорится, если вы чего-то не сделали, значит, не пытались. Трус есть трус, какие бы звания ни носил, даже будь Верховным главнокомандующим. А по правде, президент занимался уже решением личных вопросов…
Вскоре Верховные Советы России, Украины и Белоруссии ратифицировали документы беловежского сговора. 25 декабря Горбачев в последний раз обратился к народу. Он объявил, что снимает с себя полномочия президента СССР по «принципиальным соображениям»!!!
В тот же день над Кремлем был спущен Государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик – СССР. Пьяный от счастья
Стороженко понимал, что верхами совершено дикое, особо опасное преступление, что трещина раздела страны пройдет по каждому гражданину недавно единой страны, коснется болью каждой семьи.
Болтовню удельных князьков и самого Ельцина о «прозрачности границ» Николай считал лукавством. Он был больше чем уверен, что скоро появятся КПП с таможенниками и пограничниками, а там недалеко и пограничье с блоком НАТО, в который Россию не впустят.
Но как быть с производственными завязками, оружием и боевой техникой Советской армии? В европейской части находились самые боеспособные части, оснащенные новейшим вооружением. Россия в таком случае многого может лишиться. Ельцину было наплевать на эти «мелочи». Он праздновал личную победу, упиваясь с собутыльниками властью.
Иногда Николаю казалось, что происходящее не связано с ним, что оно существует в иной жизни, в каком-то фантастическом зазеркалье. Меньшинство навязало свою волю большинству и прониклось чувством, что народ для них – только материал, который надо и можно использовать. Попытка народа напомнить о себе вызывала у власти негодование.
Так что зазеркалья никакого не было, а была суровая реальность с полным игнорированием всякой законности. Не мог Николай, воспитанный на порядочности в трудовой семье и на службе с профессионалами высочайшего класса, согласиться прислуживать тем, кто развалил и разорил Отчизну, Родину, Державу.
Служба в таком случае превращалась в видимость. Недаром же говорится, что для того, чтобы уничтожить человека, наказать его самым ужасным образом, достаточно придать работе характер совершенной бесполезности и бессмысленности.
– Америка теперь наш друг, – говорил один из перекрасившихся начальников. – Пора ловли шпионов кончилась. Занимайтесь охраной завоеваний демократии.
От этих слов Николая передернуло. Последний удар по планам Стороженко в отношении службы нанес В. Бакатин. Став председателем КГБ, дабы прогнуться перед новыми друзьями, он выдал святая святых любой спецслужбы – схему закладок оперативной техники. Данные места, где спрятаны «жучки» слухового контроля в новом здании посольства США в Москве, перекочевали на стол посла.
Американец был не столько рад «подарку» главного ельцинского гэбэшника, сколько поражен масштабом предательства. Со временем янки отблагодарят благодетеля – его сыну дадут возможность заниматься бизнесом в Штатах.
Полковник Стороженко понимал, что офицер может только раз давать присягу на верность Родине, как давали ее его деды и отец, носившие погоны, и написал рапорт на увольнение. Приказом № 1 по личному составу КГБ 2 февраля 1992 года Николай был уволен в запас.
Наступил новый этап жизни. Траектория службы в органах госбезопасности закончилась, но жизнь-то продолжалась. Николай был доволен чекистской тропой, по которой он прошел с гордо поднятой головой, не замарав ни рук, ни души. Он был чист и честен перед главным судьей – своей совестью.