Контртеррор
Шрифт:
Как рассказал мне Евгений Никифорович, в Москве официальным государственными органами печати были «Московские ведомости» и «Ведомости Московской городской полиции». Бравирующая либеральная интеллигенция считала дурным тоном читать эти газеты. Для них выходили «Русские ведомости» и «Русское слово». «Московский листок», «Новости дня» считались прессой для толпы. Остальные газеты были мелочёвкой с небольшими тиражами. Но на некоторые из «жёлтой прессы» обратить внимание стоило.
Прекрасно представляя, что могут сделать СМИ при выработке у народа мнения о случившихся скорбных событиях, отработали
После того как заинструктированные «журналисты» убыли, я вместе с Ширинкиным отправились в гости к Николаю Ивановичу Пастухову – владельцу «Московского листка». Встреча прошла плодотворно. Пастухов уже знал о случившемся, но вот подробности ему были неизвестны. Именно ему принадлежали слова: «Репортер должен знать всё, что случилось за сутки в городе. Не прозевать ни одного сенсационного убийства, ни одного большого пожара или крушения поезда». А тут такая возможность. Официальные власти сами дают правдивую информацию, фотографии с места событий и единственным условием сотрудничества является – ничего не выдумывать, а написать всё так, как было на самом деле. Кто же от такого откажется.
На другой день в Кремле во всех церквях была проведена панихида по погибшим на Ходынке. В Успенском соборе служба проходила в присутствии их величеств и всей царской семьи. В два часа пополудни Николай и Елена в сопровождении Великого князя Сергея Александровича посетили Староекатерининскую, Мариинскую больницы, клиники и лазареты, где находились раненые на Ходынке.
Везде царская чета общалась с пострадавшими, расспрашивая подробности. В конце этой поездки была подведена статистика, по которой из почти полутора тысяч раненых, вывезенных вчера с места трагедии, во всех лечебных заведениях осталось где-то семьсот человек. В основном с тяжелыми травмами в виде переломов, остальные получив первую медицинскую помощь, разошлись по домам, не смотря на то, что им было обещано бесплатное лечение.
Когда царская чета ещё только собиралась в эту поездку, вышли газеты. Так сказать проправительственные и «Московский листок» осветили трагедию и действия царя в нужном русле. Фото Николая и Елены со слезами на щеках, сделанное на фоне трупов у Ваганьковского кладбища, пробирало до мурашек. Я бы тому репортёру-фотографу точно Пулитцеровскую премию вручил, жаль только, что её основатель Джозеф Пулитцер ещё жив. Слово жаль, конечно, в переносном смысле.
«Русские ведомости» опубликовали большую статью Гиляровского. Талант есть талант. Статья Владимира Александровича была яркой, бьющей по нервам. С одной стороны, автор практически ничего не исказил, но после её прочтения возникало ощущение, что давка была по всему Ходынскому полю, и что количество убитых и раненых, о которых официально сообщается – явно занижено.
Деятельность царской четы в тот день в этой газете отражена не была. Было только упоминание в один абзац о том, что «Его Императорское Величество, глубоко опечаленный этими событиями, повелел оказать пособие пострадавшим: выдать по тысяче рублей на каждую осиротевшую семью, и расходы по похоронам погибших принять на Его счёт».
«Русское слово» чуть ли ни слово
А вот газета «Новости дня» несколько расстроила, издав статью, в которой критиковалась работа полиции по организации народных гуляний на Ходынском поле, досталось и генерал-губернатору за привлечение к наведению порядка гренадёр. И самое главное, слёзы царской четы на фото, опубликованного во многих изданиях автор статьи под псевдонимом «Скучающий россиянин» назвал «крокодиловыми».
На этот счёт у нас с Евгением Никифоровичем были наработаны определённые заготовки. Редактор и хозяин газеты «Новости дня» должен был стать первым, кто испробует их на себе. Тем более звали его Абрам Яковлевич Липскеров.
– Чего там пишут-то? – повысив голос, чтобы перекрыть гул трактира, поинтересовался у своего соседа мужчина лет сорока, судя по одежде из мещан.
– Про трагедию на Ходынке читаю. Больше пятисот человек погибло, и почти полторы тысячи пострадало ещё. Ужас какой! – уверенно ответил ему крепкий мужчина лет тридцати.
За этим столом сидело двое крепких мужчин, которых отличала какая-то подтянутость, поджарость, пластичность движений, и ещё два представителя мужского пола. Один, как было описано выше из мещан, а вот второй, вернее всего, принадлежал к купеческому сословию.
Трактир был переполнен. На коронацию Николая Второго приехало множество народа и все забегаловки, харчевни, трактиры, рестораны в Первопрестольной были забиты в течение всего времени открытия заведений. Данный трактир пусть и не дотягивал хотя бы до плохонького ресторана, но и забегаловкой не назовешь. Публика здесь собралась чистая, а нехватка мест привела к тому, что в обеденное время за столами можно было встретить вместе представителей крестьянства, рабочих, студентов, купцов. Солдатики, находящиеся в увольнении, также присутствовали.
– Да, трагедия. Но император молодец. Несмотря на праздник, и на месте трагедии побывал, и на Ваганьковское кладбище съездил вместе с государыней, куда задавленных свезли. Как вспомню фотографию вот эту, – купец перегнулся через стол, ткнул в газету, лежавшую перед чтецом, – мураши по всему телу. По тысяче рублей Государь на каждую осиротевшую семью из своих средств выделил. А это почитай больше полмиллиона получается. И похороны за его счёт.
– Идика, ты. Тысячу рублей. Это ж какие деньги-то. Вот свезло! – мещанин лет сорока покрутил головой. – Даже не верится.
Произнёс всё это мужик настолько громко, что на него стали оборачиваться посетители трактира от других столов.
– Скажешь тоже, свезло. У тебя близкий человек погиб, а ты – свезло, – осуждающе произнёс, молчавший до этого второй крупный мужчина. Купец хмыкнул и вернул ложку, в которой были щи, назад в тарелку.
– А я чего?! Близкие всё равно мрут. У меня вона трое детей, да первая жена умерли. А тут целую тыщу дают, – громко и как-то визгливо произнёс в ответ на упрёк мужик.
– Тьфу на тебя! Разве в деньгах счастье?! – перебил мужика купец и грохнул кулаком по столу, чем привлёк к себе внимание уже многих присутствующих в трактире.