Контрудар из будущего
Шрифт:
— Слышу, — неохотно ответил Любимов. — Ребята бьются, а мы тут сидим. Да еще народ болтает — окружение, окружение.
— Как посмотреть. Мы на своей земле. Значит, это фрицы в «котел» влезли.
Лейтенант облизал ложку:
— Я тоже так думаю. Но народ разный. Некоторые словно из Африки сбежали. Дикие. О дисциплине и понятия не имеют.
— В Африке о дисциплине тоже знают. Правда, не все.
Любимов подозрительно прищурился:
— Скажешь, была?
— А то, — Катрин показала почерневшие от въевшейся пыли запястья, — разве не заметно, что негритянка? Искупаться бы, товарищ лейтенант…
Торопливо подошел чернявый политрук. Неодобрительно посмотрел на разлегшуюся девушку, но замечание делать не стал.
— На шоссе каких-то подозрительных задержали. Пойдем, Женя, посмотрим.
Любимов тут же подскочил, деловито одернул портупею.
— Ты
Зря сказала. Политрук с удивлением обернулся. Любимов только нервно поправил фуражку.
Катрин лежала, закрыв глаза пилоткой. Мимо кто-то прошел, но смотреть и вообще ворочаться не было ни сил, ни желания. Солнце пригревало. Над головой шуршали сосновые ветки. Отдаленный гул орудий стал привычным. Только фон. Думать о том, как это выглядит вблизи, категорически не хотелось. Катрин устала. Сильно устала. Ныла спина. Ныло все, что способно ныть. И как-то уже не верилось, что бывает другая жизнь. С холодильниками, полными пива, гостиничными прохладными номерами, людными улицами, флиртом…
А почему в этом магазинчике в Чотком не могла бы затеряться бутылочка пива? Пусть и просроченного. Эх, внимательнее нужно с накладными работать, товарищ инспектор.
— …Она, что ли?
— Кто ж еще? Будить будем?
Зашептались тише.
Катрин стянула с лица пилотку.
— В чем дело, товарищи бойцы? Вы бы лучше за воздухом наблюдали, чем меня рассматривать.
— Так точно. За воздухом ведется тщательное наблюдение. Мы на минутку, — старшина-зенитчик неловко улыбнулся. — Мы… Бойцы, значит… вот… — он протянул на ладони пластиковую пудреницу. — Может, лицо подправите, или что. Вы не думайте — честно купили. Женщин едет много…
— Благодарю. Истинно рыцарский подарок, — серьезно сказала Катрин, принимая пудреницу. — И зеркальце есть. Спасибо. А то с этими фашистами совсем человеческий облик потеряешь.
— Вы не думайте, товарищ Мезина, — поспешно проговорил второй боец. — Это не только за раздобытые вами харчи. Красивую девушку всегда приятно видеть. В хорошем смысле.
— Настоящих мужчин тоже приятно встретить. В самом хорошем смысле, — заверила Катрин. — Насчет харчей не благодарите. Сама знаю: когда в животе урчит, стреляется как-то нервно. Вы уж там побеспокойтесь, чтобы нам на голову поменьше всякой дряни сыпалось.
— Эх, был бы дивизион в полном составе, мы б их, как ворон, валили! Наглые, гады. Но мы им еще покажем, главное — снаряды теперь есть…
Зенитчики пригласили Катрин заходить к ним и вежливо откланялись.
Улыбаясь, девушка закинула на плечо винтовку, подняла посуду, оставленную увлекающимся Любимовым, и направилась на поиски воды.
Роща изменилась. Поредела, частично вырубленная, частично раздавленная гусеницами тягача и колесами машин. Кроме стрелковых ячеек и щелей, появились неглубокие траншеи. Уже оборудованы основные и запасные позиции тяжелых орудий. Катрин прошла мимо тщательно уложенных и замаскированных ящиков с боеприпасами. Сосновые ветви прикрывали не только технику, но и окопы. Виднелись даже маскировочные сети. Красноармейцев тоже стало значительно больше. Теперь позиции сводного отряда продолжались и по другую сторону шоссе. Огороды и дворовые постройки хутора порядком пострадали. У КП, [27] оборудованного возле поваленной сосны, мелькали офицерские фуражки. Но командовал по-прежнему капитан Рац. Катрин подальше обошла командный пункт, углубилась в рощу. На артиллерийских позициях распоряжался лейтенант из Серпухова. Слушая уверенный голос, Катрин поняла, что ничего не знает об этой войне. Вернее, не знает ее сути. Движение корпусов, дивизий и целых армий она видела на бумаге. Но как действует вот такое почти трехтонное чудище с 122-мм жерлом? Репера, [28] поправки на смещение, веер, КНП, ПНП… [29] Катрин стало тоскливо. Очень сложно. Убивать людей можно гораздо проще. И не с таким размахом.
27
КП — командный пункт.
28
Репер — вспомогательная точка, по которой начинается пристрелка, от которой затем можно точно и внезапно перенести огонь на цель.
29
КНП —
Машины, снова машины. Чудовищно вонючий и облезлый гражданский бензовоз. Вот и водовозка. Тоже гражданская, наверное, мобилизованная с какого-нибудь заводика. На подножке сидел хмурый мужик в черном измятом пиджаке и хромовых сапогах в гармошку.
— Вода чистая? Умыться можно? — спросила Катрин.
— Не можно. То войскове. Для армии.
— А я кто?
— Ты курва гулящая, — сказал мужик, не глядя.
Катрин молча смотрела на него. Шофер глянул исподлобья и быстро залез в кабину. Девушка обошла машину, открутила вентиль. Вода пахла железом и бензином. Катрин без всякого удовольствия сполоснула руки. Плескать на лицо подозрительную жидкость не хотелось. К колодцу на хутор сходить, что ли? Катрин чувствовала себя лишней. Мимо торопливо прошли двое потных бойцов. С катушки, повизгивая, сползал телефонный кабель. Вот и надежная связь появляется. Проверенная временем, как в 1905 году.
Налет начался в самом конце дня. Прямо с заката, из солнца выскочили две продолговатые и ширококрылые туши «Юнкерсов». За ними шла еще пара бомбардировщиков. Налетел рев двигателей. На шоссе одни машины останавливались, другие прибавляли скорости. Люди, и гражданские, и военные, сотней брызг кинулись в стороны от дороги. Бомбардировщики шли дерзко, на предельно низкой высоте. Упали первые бомбы. Шоссе начало исчезать в клубах разрывов.
Все это длилось несколько секунд. Самолеты промелькнули, уходя дальше по шоссе, искать более достойную цель. Вслед ударил один из счетверенных пулеметов. Смысла в этом было мало. «Юнкерсы» уже исчезли. Над шоссе поднимались дымные столбы. С опушки рощи Катрин видела лежащие фигурки, бьющуюся в оглоблях раненую лошадь. Но ничего еще не кончилось. Пара истребителей сопровождения подчищала за большими машинами. Свист и рев двигателей смешался с треском пулеметов. «Мессершмитты-109» неслись еще ниже бомбардировщиков. Со стороны казалось, что быстрые тени почти цепляют крыши машин. Пулеметные строчки тянулись к шоссе, к бортам машин, к бегущим и лежащим телам.
Катрин обняла ствол сосны, прижалась плотнее. Замаскированную технику и позиции в роще немцы не замечали, но все равно было жутко. Несколько очередей зенитных пулеметов с земли «Ме-109» тоже не заметили, а может быть, просто проигнорировали. Взмыв выше, истребители пошли на разворот. Катрин слышала команды в роще, слышала далекие крики на шоссе. Горели четыре или пять машин. Одна взорвалась, исчезнув в багрово-оранжевой вспышке и черном облаке дыма.
Истребители возвращались. Остроносые, верткие, одновременно и четкие, и размыто-серые. Теперь по ним с земли велся сосредоточенный огонь. Катрин слышала густой пулеметный рокот счетверенных установок, отрывистый и частый лай 25-мм зенитного автомата.
Катрин ничего не понимала в организации ПВО. Но когда один из «мессеров» задрал нос и задымил, девушка просто завизжала от восторга. В роще кричали все, кто видел подбитый самолет. Даже треск пулеметов не мог заглушить этой радости. Прямо на глазах, в одну секунду, ощущение полного бессилия исчезло. Каждый чувствовал себя причастным к этой маленькой победе.
Подбитый истребитель все задирал нос, пытаясь набрать высоту. Но вот самолет выбросил облачко дыма, свалился на крыло. От машины что-то отвалилось, и «Мессершмитт», кувыркаясь, полетел к земле.
Катрин не видела, где он упал. Где-то в стороне обобранного Чоткого. Привет товарищу Иващенко.
В приготовлении ужина Катрин приняла некоторое участие. Пусть и весьма скромное, но каша на этот раз не подгорела. Разросшийся до двух сотен бойцов, отряд уничтожил почти всю провизию. Еще бы и не хватило, если бы девушка не уговорила капитана Раца организовать краткую экспедицию на шоссе. Минометчик-татарин ловко освежевал убитую лошадь. Мясная добавка получилась приличной. Если у кого-то из личного состава и оставались предубеждения к конине, то в сумерках продукт проскочил на «ура». Готовить ужин пришлось чуть ли не за два километра от позиций. Маскировку соблюдали усиленно. Катрин порядком оттянула себе руку, перетаскивая горячее ведро к командному пункту. Озабоченные товарищи командиры поужинали, не вникая, что там в котелках. За день обстановка еще больше осложнилась. Из обрывочных сведений стало понятно, что контратаки стрелковых дивизий у Бродно противник отразил без особого напряжения. К городу подтянулись свежие части 12-й танковой дивизии немцев. Южнее советские войска особой активности не проявляли.