Координатор
Шрифт:
Он как раз подсчитывал, насколько выросла зарплата в сравнении с предыдущим месяцем. Цифры эти приятно щекотали самолюбие.
Зазвонил мобильник. На экране высветился номер телефона с обилием девяток и шестёрок.
Андрей нажал на «приём».
— Что вы так трубку долго не берёте! — немедленно взорвался в трубке голос Кима.
— Алло? — не понял Андрей. — Кто это?
— А то вы не знаете… Давайте без этих условностей, Андрей Иванович. Хорошо?
— Что ж, давайте без условностей, — пробормотал Андрей.
Киму надо было отдать должное.
— Мальчик умер. Ваша старуха так и не отлипла от него! А я просил вас, Андрей Иванович. Как друга просил, заметьте! Я не приказывал.
— Эй, — Андрей нахмурился. — Вы не у себя на заводе… Сбавьте обороты, Ким Борисович, иначе я положу трубку и занесу ваш номер в чёрный список.
— О, — изумился Ким. — Такого я ещё не слышал. Что-то новенькое. В чёрный список. Ладно чего уж там. Так почему ваша мамуля не отлипла от Павленко-Ахметшиных? Если вы не поняли, то мальчик умер… Безнадёжно и навсегда!
— Я понял, — Андрей облизнул губы. Противней всего было то, что в сутолоке последних дней, он напрочь забыл о несчастном мальчугане.
Чёрт возьми, но я же не обязан следить за всем… Господи, как это ужасно. Плевать, что родители у пацана чокнутые и моя мать тоже хороша со своими динамиками под шубой… — думал Андрей. — Пацанёнка-то как жаль!
Андрей вспомнил глаза Гриши, улыбку: «Я передам Господу, когда увижу его…».
— Что молчите? Стыдно? — спросил Ким.
— О чём вы говорите, Ким? — спросил Андрей. И хоть на самом деле ему было очень стыдно и даже больно, он сказал безразлично. — Это его родителям должно быть стыдно. Они не обратились к врачам.
— Интересно, сколько на вашей мамочке таких смертей? А? Как её земля на себе носит? — вопросил Ким.
— Да вы что себе позволяете? — онемел Андрей. — Кто вам позволил так говорить о моей матери?
— Чувство закона и справедливости. Ладно. Кажется, в этом мире нормальных людей всё меньше и меньше. Ведь открытым текстом говоришь им: привет, парень, сегодня у тебя великий день — ты можешь спасти человеческую жизнь! И что?
— О чём вы, Ким? Мне некогда, меня работа ждёт, — сказал Андрей, хоть великолепно понимал, о чём Ким говорит, и времени у него свободного сейчас было предостаточно.
— Конечно, — сказал Ким. — Вас работа ждёт. А бедного мальчика уже ничего не ждёт. Госпожа Елизавета столкнула его с обрыва жизни…
Андрей не стал дослушивать весь этот бред и нажал кнопку сброса. Чтобы не думал Ким по поводу смерти несчастного мальчика, это не давало ему разрешения так отзываться о матери и вообще говорить с ним в таком тоне. Кто этот Ким такой, чтобы указывать ему, Андрею? Подумаешь, начальник цеха, в котором работал покойный брат. И что дальше? Это даёт ему какое-то право? Нет.
Думая так, Андрей нажимал на клавиши телефона и добавлял странный, состоящий из девяток и шестёрок, мобильный номер Кима в чёрный список. Добавил и прошептал себе под нос:
— Вуаля, Ким Борисович. Звоните теперь сколько хотите… Не дозвонитесь. — Андрей захлопнул телефон и убрал его в карман.
И что теперь? Всё хорошо, да? Отвязался от Кима, как от назойливой мухи. А что если правда колола твои глаза, а? Ведь был у тебя шанс спасти мальчишку? Если не мальчишку спасти, то заставить мать не ходить больше туда. Настоять в разговоре с Павленко-Ахметшиными.
А тот милый спич, который ты выдал жене и дочке?
Ах, ах, ах! Посмотрите, посмотрите, какой Андрей Иванович молодец. Какой семьянин, как сеет в сердцах молодого поколения доброе, вечное! Давайте сходим к мальчику! И как ведь возмутился, что жена с дочкой отказались. А потом что?
Сам же и забыл про бедного разнесчастного мальчика. Вот цена твоего беспокойства!
По-ка-зу-ха! Ли-це-ме-ри-е!
Ай, молодец, Андрей Иванович!
Конечно, теперь Ким плохой будет. И хоть кто тебе плохим станет, если начнёт на твои пороки указывать…
Андрей облизнул губы, вскочил, взял трубку внутреннего заводского телефона.
— Евгений Евгеньевич, я пораньше уеду?
— Боже мой, — услышал Андрей на том конце провода голос Кольцова. — Зачем вы спрашиваете, Андрей Иванович? Просто уезжайте, когда хотите, если вам это нужно.
Через полчаса Андрей припарковался возле серой сталинки в центре и хмуро изучал вывеску «Салон госпожи Елизаветы». Мысленно произносил раздельно, заставляя разум впитать в себя абсурдность слов «Салон… Госпожи… Елизаветы»
— Госпожа чёртова! — прошептал Андрей, выскочил из машины, забежал по ступенькам и когда открывал дверь, колокольчик звякал очень часто.
Руки Андрея дрожали.
8
Андрей за всю жизнь только пару раз серьёзно ругался с матерью. Со скандалом и взаимными оскорблениями.
Первый случай произошёл перед армией, когда он неожиданно уехал в другой город на заработки, вызвав бурю недовольства Елизаветы Сергеевны, всегда думавшей, что её мальчики будут жить только с ней. Конкуренцию будущей госпоже Елизавете могло составить только государство, призвав отроков в армию.
Другой раз они сильно разругались из-за Аркаши. У двоюродной сестры Анастасии стояла какое-то время бесхозной полуторка в центре. Нужно было присматривать за квартирой что-то около двух лет, и сестра Насти готова была бесплатно пустить туда жить Аркашу. Андрей сделал предложение брату и тот уже паковал вещи, когда об этом узнала Елизавета Сергеевна…
Это были два самых серьёзных скандала с матерью.
Сегодня мог произойти третий.
Елизавета Сергеевна вздрогнула при нервном звуке дверного колокольчика. Она сидела в своей комнатке, изучала рекламный проспект. За стойкой администратора никого уже не было. В воздухе витал запах кофе. Елизавета Сергеевна подслеповато щурилась, водя по проспекту пальцем. Андрей застыл на пороге. Со стены на него пялился «третий глаз», а «ловец снов» от сквозняка из приоткрытой двери выдавал мелодичные звуки. Андрей прошёл в кабинет матери.