Копейка
Шрифт:
За 3 недели он запаршивел так, что на него было жалко смотреть: обросший, небритый в помятой одежде и со следами непрекращающегося запоя. Несколько опозданий на работу и тяжёлый разговор с Екатериной Альбертовной явственно обрисовали возможность увольнения. Даже Сергей стал невольно сторониться его.
– Пойдём сегодня в «Легионер», выпьем пару кружек пива? – Павел пытался найти жилетку в друге.
– Извини, дружище, сегодня у меня планы.
– Давай тогда сходим в «Гроши». Я оплачиваю столик.
– Ты с ума сошёл, завтра ведь на работу!
– Ну и что…
– Извини, Паша, не могу. Я же сказал, что
Жизнь рушилась на всех фронтах. К концу рабочего дня ему позвонил брокер и сообщил, что цена акций, которые он приобрёл после открытия счёта, поползла вниз, и он может потерять до 30 % вложенных денег.
– И что теперь делать? – безучастно спросил у него Павел.
– Я предлагаю зафиксировать стоп позиции и избавится от бесперспективных бумаг, чтобы не потерять вложения.
– 2 месяца назад вы обещали мне 50-процентную прибыль.
– Это рисковая стратегия, и вы знали об этом. Никто не застрахован от потерь на бирже. На текущем этапе ваше положение не самое лучшее, но и не критическое. Я лишь озвучиваю возможные потери, и предлагаю вам доверится моему опыту. Ничего страшного ещё не произошло. Мы всё можем исправить. Для этого изменим структуру акций в вашем портфеле: избавимся от тех, что тянут финансовые показатели вниз и приобретём те, которые сейчас уходят в рост. Не волнуйтесь – это динамика биржи.
– Хорошо, делайте так, как считаете нужным, – Павел прервал вызов, и добавил самому себе: – всё можно исправить, всё можно изменить. Она не сказала, что бросает меня. Она сказала, что я заплачу за искупление. Это значит, что она вернётся. Вернётся тогда, когда я буду готов заплатить.
Павел как будто увидел себя со стороны и содрогнулся от омерзения. Он вдруг ясно осознал, что готов на любые условия, чтобы вернуть Дашу и всё стало как прежде. Он понял, что она вернётся, почувствовал это нутром. Почувствовал, потому что достиг того дна, которое служит опорой для ног, когда можно оттолкнуться и выплыть на поверхность из океана захлестнувших тебя проблем.
Не дожидаясь окончания рабочего дня, он накинул мятый пиджак и опрометью побежал из офиса, не сказав никому не слова. Сергей, видя его убегающую спину, покрутил у виска пальцем, решив, что Павел окончательно сошёл с ума.
***
Забежав домой, Павел, не снимая обуви, бросился к сейфу и достал футляр с монетами. Вытащив золотую копейку, он упал на колени, положил её на пол стороной с обликом девушки кверху и начал быстро-быстро причитать мольбы о прощении:
– Даша, моя милая Даша, я всё понял, я всё осознал, что я наделал от безрассудства своего глупого. Ты меня предупреждала, а я не слушал. А теперь я знаю, что ты была права: они все отвернулись от меня. Все! И даже Сергей! Я знаю, что ты меня слышишь, я знаю, что ты меня видишь. Молю тебя, мою королеву, мою принцессу, мою богиню: прости меня! Прости! За дерзать мою, прости меня! За ложь мою прости меня! За невнимание моё прости меня! Трижды за всё прости! И вернись, умоляю вернись. Я заплачу любую цену за твоё возвращение. Только вернись. И я подчинюсь тебе всецело и душою, и телом. Я буду делать всё, что ты скажешь, подчиняясь беспрекословно, безропотно и смиренно!
Он бился и бился головой о пол перед копейкой словно покаявшийся в грехах отшельник, склонившийся перед крестом с распятым сыном Божьим.
Так продолжалось до темноты. Обессилив от молитв, Павел сидел, опёршись о стену и зажав копейку в руке. Он бессмысленно смотрел на мрак ночного неба, уставившись в окно. Вдруг он увидел ворона, опустившегося на карниз, от чего его сердце забилось с неимоверной силой. Следом за вороном в коридоре открылась дверь: забежав в беспамятстве в квартиру, Павел даже не закрыл её. И уже через секунду он услышал знакомые шаги драгоценных ног Даши.
Она вошла в комнату медленно, не снимая чёрных сапог надетых поверх чулок в крупную клетку. Она выглядела как шлюха, собравшаяся на работу: короткая юбка короткий топик с выпирающей из-под него грудью и небольшой раскрытый полушубок до поясницы в енотовой расцветке. На шее золотая цепочка, собранная из знаков мировых валют, и золотые серёжки, усыпанные драгоценными камнями, в форме католического креста.
Облокотившись об косяк в проходе, она снисходительно посмотрела на Павла и спросила:
– Ты звал меня, Павлуша?
Вместо ответа, не разжимая кулака с копейкой, он пополз к ней, перебирая локтями и коленями по линолеуму, уткнулся губами в сапоги и принялся жадно целовать их. Дав ему возможность облизать ей обувь, она опустилась на корточки, двумя руками обняла кулак, в котором он сжимал копейку, и сказала:
– С этого дня не расставайся с Копейкой никогда, держи её при себе, не совершая никаких трат без её одобрения. Потерявши Копейку, потеряешь и меня.
В глазах Павла стояли слёзы. Еле ворочая языком, он полушёпотом спросил:
– Как я услышу голос копейки, её согласие или неодобрение?
– Услышишь, Павлуша, услышишь.
Глава 5. Екатерина Альбертовна
После возвращения Даши Павел быстро пошёл на поправку. Через неделю он уже был в строю: побритый, постриженный и опрятный. Коллеги по работе были рады вновь видеть благожелательную улыбку на его лице и позитивное настроение, которым он заряжал окружающих. Он мог дать фору даже Сергею. Теперь его друг снова с удовольствием болтал с ним о девушках, бизнесе и развлечениях.
Однако все его попытки разузнать, в чём же секрет происходивших за последнее время изменений с Павлом, терпели крах. О Даше он не проронил ни слова, поддерживая трёп о других девушках. Это давалось ему легко. Он не чувствовал, как это было раньше, закомплексованности и неловкости при разговорах о сексе и прочих интимных подробностях, которые так любил Сергей.
Сам Павел больше слушал, смеясь над забавными историями друга, скромно умалчивая о своих развращённых забавах в постели с Дашей. В целом он излучал некую мудрость, в сочетании с которой уверенность в его действиях производили на коллектив магическое впечатление. Это не ускользнуло и от глаз начальницы.