Кораблекрушение «Джонатана»
Шрифт:
— Такое старание трогает сердце Грациэллы? — осведомилась госпожа Родс.
— Не знаю,— ответил Кау-джер,— но, судя по ликующему виду, полагаю, что дела Хальга идут успешно.
— Неудивительно,— заявил Гарри,— ваш молодой друг — красивый юноша.
— Согласен, он недурен собой, но его внутренние качества еще лучше. Это смелый, умный и самоотверженный молодой человек с добрым сердцем.
— Он ваш воспитанник? — спросила хозяйка.
— Можно сказать — сын,— уточнил гость.— Я люблю его не меньше, чем отец. Потому и переживаю за него. Ведь вряд ли что из этого выйдет, кроме страданий.
Предположения Кау-джера соответствовали истине. Между молодым индейцем и Грациэллой зарождалась взаимная симпатия. С той минуты, когда Хальг впервые увидел девушку, он все время думал только о ней и каждый день навещал палатку Черони. Зная о семейной драме итальянцев, юноша с обычной находчивостью влюбленных сумел использовать ситуацию. Под предлогом оказания помощи и защиты он проводил с обеими женщинами долгие часы. Все они свободно владели английским, что позволяло им говорить на любые темы.
Хальг еще раньше усвоил английский и французский, а теперь усердно посещал семью Черони под предлогом изучения итальянского языка.
Девушка быстро разгадала подлинную причину такого рвения к занятиям, но чувство, внушенное ею молодому индейцу, скорее забавляло, чем льстило ей. Хальг, с его длинными прямыми волосами, слегка приплюснутым носом и темной кожей, казался Грациэлле существом другой породы. По ее своеобразной классификации обитатели нашей планеты делились на две категории — люди и дикари. Хальг считался дикарем, следовательно, к нему нельзя было относиться как к человеку. Всякий компромисс исключался. Ей даже в голову не приходила мысль о возможной какой-либо связи между дикарем, едва прикрытым звериной шкурой, и ею, итальянкой, существом высшего порядка.
Но постепенно Грациэлла привыкла к чертам лица и к скромной одежде своего робкого поклонника и увидела в нем такого же юношу, как все остальные. Правда, и Хальг прилагал огромные усилия, чтобы понравиться девушке. В один прекрасный день он предстал перед Грациэллой подстриженным, с великолепной прической на пробор. Вскоре в своем рвении Хальг пошел еще дальше — явился одетым по-европейски. Он приобрел брюки, фуфайку, башмаки на толстой подошве — полный комплект! Конечно, одежда его была простая и грубая, но юноша придерживался иного мнения и, с удовольствием рассматривая свое изображение в осколке зеркала, казался себе образцом элегантности.
А сколько уловок потребовалось ему, чтобы отыскать человека, согласившегося стать парикмахером, а также раздобыть этот «превосходный» костюм! Труднее всего было найти одежду, и поиски ее вряд ли увенчались успехом, если бы юному индейцу не удалось войти в сношения с Паттерсоном.
Ирландец торговал всем, чем угодно, и никогда не упускал возможности подзаработать. Если в данный момент он не имел того, что нужно, то всегда умудрялся раздобыть необходимую вещь через кого-нибудь, попутно получая законные, по его мнению, комиссионные. Итак, Паттерсон достал для Хальга костюм, на что ушли все сбережения юноши.
Но тому было не жалко. Жертва вполне окупилась. Отношение к нему Грациэллы резко улучшилось: Хальг перестал быть дикарем и превратился в человека.
С этой минуты события стали разворачиваться с неимоверной быстротой. Любовь расцвела буйным цветом в сердцах молодых людей. Гарри Родс сказал правду: Хальг, если не принимать во внимание особенности его расы, был действительно красивым парнем. Высокий, сильный, привыкший к жизни на вольном воздухе, он отличался той благородной осанкой, для которой характерны мягкие и пластичные движения. Благодаря урокам Кау-джера молодой индеец обладал высокоразвитым интеллектом. Черты его лица выражали доброту и искренность. Всего этого вполне хватало, чтобы тронуть сердце девушки.
С того самого дня, когда Хальг и Грациэлла, даже не обменявшись ни единым словом, почувствовали себя сообщниками, время полетело стремительно. Какое значение имели для них бури и морозы? Непогода придавала особую прелесть их встречам, так что влюбленные не только не мечтали о весне, а, наоборот, страшились ее прихода, предвещавшего разлуку.
Но все же она наступила. Остальные эмигранты радовались каждому весеннему дню. Лагерь ожил, как по мановению волшебной палочки. Дома и палатки опустели. Мужчины, потягиваясь, расправляли онемевшее за время долгого заточения тело, а кумушки, спеша расширить круг слушателей, шныряли по соседям в поисках новых приятельниц. Следует заметить, что дружба между женщинами, прожившими бок о бок хотя бы две недели,— вещь невозможная!
Кароли вместе с плотниками, однажды уже помогавшими ему, использовал каждый погожий день для ремонта лодки. Но, поскольку погода часто менялась, шлюпку спустили на воду только через три месяца.
Кау-джер тем временем отправился на охоту с собакой Золом. Ему хотелось добыть свежего мяса для своих друзей и для больных эмигрантов. Хотя на архипелаге случались лютые морозы и снег покрывал равнины, а сверкающий лед увенчивал вершины гор, животных на острове было в достатке.
Вернувшись, Кау-джер принес не только изрядное количество дичи, но и известия о четырех семьях — Ривьерах, Джимелли, Гордонах и Ивановых, обосновавшихся на расстоянии нескольких лье от лагеря.
Трое, кроме Ривьера, сопровождали когда-то своего спасителя и Гарри Родса во время обследования острова, а первый ездил в Пунта-Аренас делегатом от эмигрантов. После его возвращения четыре семьи решили поселиться вместе. Славные, здоровые, уравновешенные и трудолюбивые люди, далекие от скаредности Паттерсона и расточительности Джона Рама, были земледельцами и жили одними интересами. Труд являлся первой необходимостью для самих фермеров, их жен и детей. Они просто не умели проводить время в праздности.
Именно по этой причине они и решили уехать из бухты Скочуэлл. Еще во время разгрузки «Джонатана», когда рубили деревья для плотов, Ривьера поразили богатейшие девственные леса острова. Он снова вспомнил о них в Пунта-Аренасе, когда узнал, что придется полгода прожить здесь. Ему пришла мысль использовать это обстоятельство для организации лесных разработок. Ривьер приобрел необходимое оборудование и перевез на шлюпке. Будущее предприятие обещало быть прибыльным — леса никому не принадлежали, следовательно, древесина становилась бесплатной. Существовала проблема транспортировки, но Ривьер полагал, что она разрешится сама собой и тес удастся выгодно сбыть.