Шрифт:
Annotation
Сборник произведений автора из Санкт-Петербурга. Удивительно изящное сочетание русских поэтических классических традиций с передовыми веяниями европейского андеграунда. Книга, балансирующая на грани культур, тонкая, несколько вычурная, но вместе с тем полная свежести и неуловимой самоиронии.
«Корабли»
Я
Но не белый цвет на твоем гербе.
Вырывая с боем малейший шаг,
Я веду свои корабли к тебе.
Королем, изгнанником, чужаком
Я шагну на твой ледяной порог?
Ты же видишь:
нити моих дорог
Заплести в одну
было не легко.
Я не каюсь.
Просто пришел с войны.
Задыхаясь
Там, от тебя вдали,
Я привел к тебе свои корабли.
Я привел бы все корабли земли,
Я спалил бы весь поднебесный флот,
Но тебе не нужно ничье тепло.
Ты – последний кров на моем пути.
Ты – стальной клинок с ледяной резьбой.
Ты же слышишь – там пустота в груди:
Я оставил сердце свое с тобой.
В час, когда поклялся навек уйти,
Я оставил сердце свое с тобой.
Я веду свои корабли к тебе.
***
Капли падали за занавеской
В обветшалый небесный покой,
Пропуская по стенам отвесным
Незамеченным свет неземной...
Мне не будет и не было дела,
Где твои отзвучали шаги.
Только ветер дрожит онемело
Безответным касаньем руки.
***
Игрушечный заяц на детской площадке,
А дождь разошелся и звезды не видно.
Подумаешь: дома оставил перчатки, -
Спиной упираясь в холодные плиты.
Ладонь согревает загривок собачий,
Порой забываешься, даже не дышишь.
Быть может, иначе? не надо иначе...
Всё так же промокшие светятся крыши.
***
А воздух беспримерно смутно тих,
И кофе не спасает от простуды.
В привычном окруженье рук моих -
Мой трепетный безрадостный Иуда.
За шторами давно не первый снег
Слипался в мимолетные сугробы.
И пальцы. губы, голос - человек.
Солдаты в робах, офицеры в робах.
***
Холодные ладони мне на плечи.
Ты, правда, не пугаешься ничуть?
А время и вино почти что лечат…
Живым дыханьем погаси свечу.
Тебе пошло бы бархатное платье –
По мраморным ступеням в темный зал…
Когда остынут вечные объятья,
Без трепета закрой мои глаза.
***
Пальцами по перилам –
Беспрекословно вниз.
Сколько таких бескрылых
И кружевных маркиз…
Старый ворчит привратник,
Стынет вечерний чай.
В память твоих объятий
В пальцах дрожит свеча.
***
Захлебнуться тобой.
И уже не дышать,
Опуская ладони
На белую простынь.
Прикоснуться к губам –
Помолчи, не мешай.
Я же знаю – все просто,
Безоблачно просто.
Пропустить между пальцев
Твои кружева,
Блики прядей,
Разметанные по подушке.
И шептать упоенно
И слышно едва:
Будешь самой любимой.
Любимой игрушкой.
***
А рваные листья дрожат одиноко,
И больше не хочется взять их на руки.
Лишь губы – оттенка вишневого сока.
Мы много не знаем с тобой друг о друге…
Прижать твои пальцы к щеке обреченно,
Не слушать. Опять, как обычно, не слушать.
Но чей еще взгляд может быть столь же черным,
Чтоб видеть почти целиком мою душу?
***
Дождаться тебя, открывающей дверь,
И молча упасть пред тобой на колени.
Покорный, усталый, измученный зверь,
Достойный назваться лишь тень твоей тени.
Жестоко наказан – я выдумал сам
Свое бичевание нашей разлукой.
И капли дождя по моим волосам
Текут на твои обнаженные руки.
***
Босыми ногами в холодный пол.
Я долго искал твоего лица,
Боясь ошибиться. И вот – нашел,
На ощупь, руками, с теплом слепца.
Я долго ходил по твоей воде
Со свечкой и именем всех святых,
Но больше не видел уже нигде,
Чтоб так алым цветом цвели цветы.
«Император»
Значит, так и болит душа
В неразреженном кислороде?
Если только решит мешать,
Пристрелите его на входе.
Так, не веря и не дыша,
Смотрят в спину чужой свободе.
Ты не сделаешь этот шаг,
Император, курки на взводе.
Пальцы сжаты и не дрожат,
И под горло парадный китель.
Пристрелите
Его,
Не ждите.
Может... так и болит... душа?
Это редкий и страшный дар
Задыхаться в своей свободе.
Если только войдет в ангар -
Пристрелите его на входе.