Коралловый браслет
Шрифт:
Тяжелое молчание нарушила Зоя. С притворной непринужденностью она обратилась к жениху:
– Ну, что же так стоять? Посмотрим?
«Наверное, я способна ее ударить, – сказала себе Маша, протягивая руки и осторожно доставая ящичек из ячейки. Он оказался неожиданно легким, и это придало ей смелости. – Одно хорошо, мы с ней часто общаться не будем. Но плохо то, что Андрей…»
Она поставила ящичек на стол, под яркий мертвенный свет белой люминесцентной трубки. Подняла глаза на брата. При этом освещении он показался ей очень бледным. Таким она видела его лишь однажды, в детстве, когда он отравился
– Тебе плохо? – борясь со своей обидой и возмущением, спросила Маша. – На тебе лица нет!
– Открывай скорее, и пойдем отсюда, – хрипло выдавил Андрей. – Не знаю, что со мной такое. Может, клаустрофобия начинается.
– Да открывай же, – Зоя протянула нетерпеливые руки к ящичку, но жених неожиданно ударил ее по пальцам:
– Не лезь! Маша, не тяни, хочется скорее с этим покончить.
– Ты?.. – В Зоином голосе задрожали слезы, на которые она вообще была щедра. – Ты меня ударил?! Ударил меня?!
«А может, и не будет у них свадьбы через неделю, – пронеслось у Маши в голове, в то время как она непослушными пальцами пыталась сдвинуть железную крышку. – Может, Андрей ее остановит. Кажется, он просто не понимал, на чем она настаивает. Ну, вот…»
Коробка открылась, и три головы разом склонились над ней. На дне лежал длинный узкий предмет, завернутый в смятый лист белой бумаги. Маша достала сверток, осторожно раскрыла его и извлекла на свет тяжелый массивный браслет из сероватого металла, украшенный крупными красными пластинами. Больше в свертке ничего не было, за исключением лаконичной надписи, украшавшей самый центр листа.
– «Маше», – вслух прочитал Андрей и выпрямился. – Я же говорил, ты могла пойти сюда одна.
– Мама оставила это мне? – Держа браслет двумя пальцами, девушка рассматривала его на расстоянии вытянутой руки, словно маленькую змейку, которая вполне может оказаться ядовитой. – Не помню у нее такого.
– Он тебе что, не нравится? – Брат тоже не сводил глаз с браслета. – Примеришь?
– Не знаю. – Маша приложила браслет к запястью, разглядывая блестящие красные камни. – Это серебро, кажется. И кораллы. Какие большие! И такой яркий красный цвет! Прямо карминовый. Я всегда думала, что они какие-то розовые. Нет, мне точно нравится!
– Тогда надевай!
– Погодите, – слабым сорванным голосом вмешалась Зоя, со времени вскрытия ящика не издавшая ни звука. – Это что, все?! Какое же это наследство?!
– А ты чего ожидала? – Андрей продолжал говорить с невестой непривычно резко, и та вздрагивала от звуков его голоса, жалобно округляя глаза. Она настолько растерялась, что даже не могла по-настоящему возмутиться. Маша была уверена, что это их первая серьезная размолвка. – Что тут два кейса с долларами или корзинка с алмазами? Я от тебя своего материального статуса не скрывал, все мое имущество тебе известно. Не устраивает – еще не поздно передумать со свадьбой. Я ни на чем не настаиваю.
– О господи… Что ты вдруг взбесился?.. – Зоин подбородок запрыгал, голубые глаза разом покраснели и наполнились слезами.
Она выглядела такой несчастной, что даже Маша на миг почувствовала к ней жалость. «Она ведь еще не знает, что на Андрея нельзя давить слишком долго! Он молчит, терпит, а дойдя до предела, начинает огрызаться, и тогда держись! Держу пари, Зоя весь этот год считала, что ей досталась послушная тряпка!»
– Никаких долларов и алмазов я не ждала, – продолжала та детским прерывающимся голоском, испуганно глядя на своего жениха. – Сам выдумал, сам злишься! Я просто удивилась. Зачем оплачивать ячейку ради серебряного браслета с кораллами? Это же невыгодно!
Не слушая ее, Андрей взял Машу за руку и потянул за собой к выходу. Выйдя в коридор, девушка с трудом перевела дух:
– У меня тоже клаустрофобия начинается. Пойдем отсюда быстрее.
– Вы закончили? – нетерпеливо обратилась к ним служащая. – Можно запереть ячейку?
– Мы ее сдаем, – опередил сестру Андрей. – Она нам больше не нужна.
– Как знаете, – пожала та плечами и, заглянув в кладовую, поторопила Зою: – Если вы закончили, покиньте, пожалуйста, помещение. Меня ведь и другие клиенты ждут.
Зоя вышла с преувеличенно прямой спиной и оскорбленным видом и, потупив взгляд, протиснулась между Машей и Андреем, чтобы первой оказаться на улице. «Сейчас умотает от нас на своем ‘‘Пежо’’, – с надеждой думала Маша, глядя в спину удаляющейся по коридору Зое. – И будет ждать, что Андрей приползет к ней на коленях с извинениями. И каждый час, который она прождет зря, поставит мне в счет, потому что, по ее мнению, я все время пытаюсь расстроить их свадьбу. Может, в самом деле, попытаться их поссорить? По крайней мере она не будет меня зря ненавидеть!»
Однако синий «Пежо» оказался на месте и даже посигналил брату и сестре, когда те задержались на крыльце. Андрей поморщился, словно этот звук вызвал у него приступ головной боли. Маша с пониманием кивнула и предложила:
– Хочешь, обойдемся без лишних объяснений? Возьмем такси и поедем ко мне. Ночевать тоже можешь у меня, если хочешь. Купим пирожков… А можешь и вообще переехать. Теперь…
Она запнулась, не договорив, но они поняли друг друга без слов. Теперь освободилась мамина спальня, и в маленькой двухкомнатной квартирке вполне могли разместиться и брат, и сестра. «Там никогда еще не было так просторно! – поежилась девушка, впервые как следует осознав, что ей придется жить одной. – Сперва от нас ушел папа, потом Андрей съехал, а теперь не стало мамы. Места все больше…»
– Машка, прости меня. – Брат притянул ее к себе и, обняв за плечи, слегка похлопал по спине. – Я позвоню вечером.
– Значит, поедешь к ней? – сдавленно выговорила она, снова глотая подступающие слезы. – А там, глядишь, через неделю сыграете свадьбу?!
– Я сделаю все, чтобы этого не было, – пообещал он, озираясь на синий «Пежо», который снова подал голос. – Просто сегодня не мог с ней это обсуждать. Зря вообще с тобой об этом заговорил…
– Андрюш, я боюсь, что ты так и не сможешь с ней ничего обсудить. – Отступив на шаг, Маша глубоко вдохнула воздух и повыше подняла подбородок – еще один верный способ удержаться от слез. – Ни сегодня, ни завтра. А через неделю будет поздно, и ты себе скажешь, что ничью память это не оскорбляет, мама сама бы этого хотела. Так вот, на будущее, хочу тебя предупредить: ЭТОГО мама не хотела бы ни за что!