Коралловый остров
Шрифт:
В то время как я прислушивался к этим звукам, недалеко от меня зашуршали листья. Сперва мне показалось, что это отряд дикарей, заметивших шхуну, но оказалось, что они несутся через лес к месту битвы. Я сразу понял, что им будет не трудно, зайдя с тыла, справиться с нашими людьми. Так и случилось; через несколько минут крики усилились, и среди них послышались знакомые моему слуху голоса.
Наконец постепенно все стало утихать, но по отдельным радостным возгласам островитян я мог судить о том, что наши люди были побеждены. Мне стало страшно! Что же теперь делать? Если меня захватят… при одной мысли об этом моя кровь холодела в жилах; бежать в горы – безнадежно, там меня скоро найдут, а вывести шхуну одному, без
– Ральф, остановись, остановись! – кричал он. – Теперь отчаливай, – шепнул он, с силой бросившись в лодку и чуть не перевернув ее. Это был Билль.
Спустя одно мгновение мы были на судне и, благодаря гигантской силе Билля, начали отдаляться от берега. Шхуна теперь мягко и быстро скользила по речонке, но прежде чем мы успели отойти на порядочное расстояние, раздались крики, свидетельствовавшие о том, что нас заметили. Немедленно отряд дикарей бросился в воду и поплыл по направлению к нам; к счастью, мы двигались быстрее их, и они не могли нас догнать. Только один огромный человек, ухватившись за канат, свисающий с борта, быстро начал взбираться на палубу. Билль заметил его, как только голова дикаря показалась над перилами. Он не переставал грести, делая вид, что не видит его, хотя расстояние между ними было не больше ярда. Вдруг, неожиданно оторвав руку от весла, он ударил его кулаком по лбу. Дикарь, как подкошенный, упал на палубу. Взяв его на руки, Билль швырнул тело в воду и снова принялся грести.
Теперь нам грозила новая опасность – дикари успели обежать берег и готовились броситься в воду впереди шхуны. Если их намерение увенчается успехом – мы погибли. На одно мгновение Билль застыл в нерешительности, затем, вытащив пистолет из-за кушака, подскочил к пушке и выстрелил. Громовый раскат несколько раз откликнулся в горах, этого было достаточно для того, чтобы дикари немедленно повернули обратно.
Мы уже вышли в океан, подул легкий бриз, и паруса шхуны медленно развевались в воздухе. Разочарованные возгласы дикарей становились все тише и тише. Мы медленно отдалялись, подталкиваемые ровным ветром.
Глава XVI
Билль ранен. – Шквал, – Рассказ Билля. – Смерть. – Снова один.
В течение всего этого дня я пережил так много волнений, что едва держался на ногах. Усталость расплывалась по моему телу, постепенно завоевывая и мозг. Теперь, когда опасность миновала, легкий бриз Тихого океана приятно освежал мою разгоряченную голову, и мягкое журчанье ударявшихся о шхуну волн постепенно успокаивало бурлившее во мне волнение. Я, как сноп, свалился на палубу и уснул мертвым сном.
Из этого состояния меня быстро вывел Билль, теребивший меня за руку, приговаривая:
– Алло, Ральф! Вставай, паренек, мы в безопасности! Вот бедняга, да он, кажется, в обмороке!
Подняв меня на руки, он уложил меня на свернутый парус, продолжая что-то говорить.
– Ну-ка, проглоти капельку, это тебе поможет! – добавил он, и в голосе его прозвучали не слышанные мною до сих пор нотки нежности, когда он поднес к моим губам фляжку с ромом.
Я с благодарностью посмотрел на него, глотнув живительной жидкости, а через несколько секунд голова моя тяжело опустилась на руку, и я снова уснул.
Спал я, очевидно, очень долго, так как. проснувшись, увидел сияющее высоко над горизонтом солнце. Я лежал не двигаясь, с открытыми глазами для того, чтобы не нарушать сладостного чувства отдыха. Царила мертвая тишина. Море казалось натянутой материей, переливающейся всеми цветами радуги под солнечными лучами. Воздух еще не успел накалиться до духоты, и было легко дышать. Я бы, наверное, долго пролежал так, наслаждаясь этой мирной картиной, если бы не вспомнил о Билле, которого я увидел, приподнявшись на локте. Он сидел, согнувшись, опустив голову, и, казалось, спал, но достаточно было моего движения для того, чтобы он поднял голову и сказал:
– Ну, Ральф, проснись, мой мальчик; ты спал долго и крепко.
Увидев его лицо, я вскочил, обеспокоенный. Он был мертвенно бледен, спутанные волосы его спадали ему на лицо и были окрашены кровью. Кровь также виднелась на его провалившихся щеках и густо окрасила перед белой рубашки.
– О, Билль, что с вами? Вы больны? Вас, должно быть, ранили?
– Да, брат! – ответил Билль ласковым голосом, устраиваясь на койке, с которой я только что поднялся. – Боюсь, что у меня поганая рана, я все ждал, чтобы ты проснулся, хотел попросить у тебя капельку рома и кусок хлеба. А ты так сладко спал, что мне не хотелось тебя беспокоить. Сейчас мне трудно говорить!
Не дождавшись, пока он закончит фразу, я быстро сбежал вниз и вернулся обратно с бутылкой рома и кусочками бисквита. Съев принесенное мной и выпив воды, смешанной с ромом, он облегченно вздохнул. Не прошло и нескольких минут, как он уснул, и я с беспокойством следил за его дыханием, пока он не проснулся. Меня интересовала его рана, которую я до сих пор еще не видел.
– Алло! – воскликнул он, проснувшись через час. – Мне стало лучше. Ральф, я чувствую себя в два раза сильнее, чем раньше, – он попытался встать, но сразу упал назад с громким стоном.
– Нет, Билль, вы не должны двигаться, лежите тихо, а я посмотрю вашу рану. Я устрою вам здесь, на палубе, удобное ложе и приготовлю завтрак. Потом вы мне расскажете, как вас ранили. Веселее, Билль! – добавил я, заметив, что он мрачно отвернул голову. – Скоро вам станет легче, и я буду прекрасной сиделкой, хотя и не получил медицинского образования.
Я оставил его, чтобы приготовить завтрак. Пока разгорался огонь, я направился в кладовую и выбрал там продукты. Скоро завтрак поспел, и я возвратился к моему товарищу. Ему было гораздо лучше: он ласково смотрел на меня, когда я, сидя перед ним, держал чашку кофе и поднос с яйцами и хлебом.
– Ну что, Билль? – спросил я весело. – Как дела? Я сам здорово голоден; но как же это?.. А рана? – вспомнил я. – Покажите-ка мне ее…
Я сразу понял, что рана в груди Билля – следствие пистолетного выстрела. Она мало кровоточила и так как была расположена с правой стороны, я надеялся, что это не очень серьезно. Билль с грустью покачал головой.
– Садись, Ральф, я тебе расскажу все подробно. Как только мы высадились из лодки и стали пробираться через кусты, как я и думал, люди пошли прямо на мое ружье. Но, к несчастью, выстрела не было. Я сам видел, как один из мужчин разорвал веревку ногой, и слышал, как щелкнул курок, но пистон не взорвался. Видно, отсырел. Сам понимаешь, как я был огорчен, да и вдобавок волнение мешало мне соображать. Но, как говорится, «необходимость – мать изобретательности», и блестящая мысль неожиданно осенила меня. Я выскочил вперед, делая вид, что хочу как можно скорее приблизиться к дикарям, потом нарочно споткнулся об лежащее на земле дерево и упал на карабин. Раздался выстрел. В ответ на это в лагере дикарей поднялось такое, что и описать невозможно. Я встал и бросился вперед со всеми остальными, когда вдруг капитан приказал остановиться.