Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945
Шрифт:
Идея создания такого легиона была одобрена в Министерстве по делам оккупированных восточных областей. Следующей инстанцией, согласие которой нужно было получить, являлось Управление генерала-инспектора добровольческих формирований при Генеральном штабе сухопутных сил (General der Freiwilligen-Verb"ande). Во второй половине июля 1944 года начальнику этого управления генералу кавалерии Эрнсту Кёстрингу был подан соответствующий меморандум. Кёстринг обещал его рассмотреть, однако до середины сентября 1944 года так и не сделал этого{384}.
Ситуация с таким молчанием со стороны немцев очень беспокоила лидеров БЦР. Поэтому на одном из заседаний президиума совета начальник созданного незадолго перед этим Военного
Основой для формирования батальона должны были послужить белорусские офицеры и унтер-офицеры, которые постепенно собирались в Берлине, узнав, что там вскоре будет создан Белорусский легион. Согласно проекту Езовитова, кадровый батальон должен был иметь следующую структуру:
• офицерский курс, на котором офицеры БКА и полиции должны были проходить переподготовку;
• унтер-офицерский курс для переподготовки унтер-офицеров;
• офицерская школа, в которой должны были проходить обучение все те, кто хотел стать офицером;
• унтер-офицерская школа для тех рядовых, которые хотели стать унтер-офицерами;
• хозяйственная рота.
В результате к декабрю 1944 года в батальоне проходили службу около 300 человек, в том числе 50 офицеров. Командиром батальона был назначен капитан Петр Косацкий, а его заместителем по военной подготовке — капитан Степан Шнек, которые одними из первых прибыли в Берлин. Как руководство батальона они подчинялись командующему БКА Францу Кушелю{385}.
Следует сказать, что до конца февраля 1945 года батальон фактически не значился нив одном немецком военном документе и не находился на немецком довольствии. Деньги на его содержание в количестве 12 тыс. рейхсмарок были выделены из бюджета БЦР. Тем не менее казармы, которые предоставил комендант Берлина для личного состава батальона, были относительно хорошими. Снабжение продуктами осуществлялось по карточкам и было также более-менее нормальным. С обмундированием же сложилась катастрофическая ситуация. Дело в том, что большинство солдат и офицеров прибыли в Берлин в летней униформе. А поскольку батальон не был поставлен на немецкое довольствие, зимнюю униформу им получить было негде. Однако, по словам Кушеля, «несмотря на сильные холода, люди терпели». С вооружением батальона дела обстояли не лучшим образом{386}.
Несмотря на многочисленные попытки Кушеля легализовать батальон, они так и не принесли успеха. Наконец, 6 ноября 1944 года Управление генерала-инспектора добровольческих формирований «официально» уведомило БЦР, что все вопросы, касающиеся создания Белорусского легиона, передаются в Главное управление СС (SS-Hauptamt). В конце весны — начале лета 1944 года в составе последнего был организован специальный отдел «Восточные добровольцы» (Freiwilligen-Leitstelle Ost), задачей которого было создание частей войск СС из «восточных» народов. Руководителем отдела был назначен СС-оберштурмбаннфюрер Франц Арльт, которому, в числе прочих задач, было поручено сформировать белорусскую дивизию войск СС. Фактически, это был конец Кадрового батальона, так как в течение декабря 1944 года из него в новую дивизию забрали офицерскую и унтер-офицерскую школы, а также всех более-менее боеспособных солдат и офицеров. В Берлине остались только офицеры старшего возраста и немного рядовых. Большинство из оставшихся не были пригодны к военной службе. В конце концов, в первой половине апреля 1945 года батальон был расформирован{387}.
В исторической литературе до сих пор идут споры, можно ли считать этот батальон полноценной кадровой воинской частью. Все эмигрантские и многие современные белорусские историки безоговорочно соглашаются с этим. Напротив, польский исследователь Юрий Туронек считает, что это не так и даже само слово «батальон» употребляет исключительно в кавычках. Основываясь на ряде фактов, он пишет, что до конца января 1945 года это подразделение было, скорее, «прибежищем для бездомных беженцев», так как помимо офицеров и солдат БКА в нем находились члены их семей и другие гражданские лица, для которых казармы батальона «были не самым худшим местом». Кроме того, многие военные вступали в этот батальон, чтобы отдохнуть после госпиталя. Сама же идея его создания была поддержана Островским исключительно в рамках той политической позиции, которую он занимал относительно белорусских добровольческих частей в эмиграции (более подробно о ней говорилось выше){388}.
Тем не менее, как бы там ни было, следует признать, что это воинское подразделение явилось переходным этапом между БКА и будущей белорусской дивизией войск СС уже хотя бы потому, что позволило сохранить офицерские и унтер-офицерские кадры для последней.
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ДЕСАНТНЫЙ БАТАЛЬОН «ДАЛЬВИЦ» И НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЕ ПАРТИЗАНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ
В июне 1944 года в результате отступления из Белоруссии многие солдаты белорусской полиции и БКА оказались на территории Восточной Пруссии. Здесь, при диверсионно-разведывательной школе абвера в местечке Дальвиц, из наиболее подготовленных солдат и офицеров, было создано новое воинское формирование. Это произошло в июле 1944 года. Со временем это формирование стало проходить по немецким документам как Специальный десантный батальон «Дальвиц» (Landung Bataillon zur besonderen Verf"ugung «Dalwitz»). В организационном отношении батальон подчинялся Абверкоманде-203.
По замыслам руководства абвера, его личный состав должен был использоваться в тылу наступающих советских войск для проведения разведывательных и диверсионных операций. Руководство белорусских националистов (например, уже упоминавшейся БНП), в принципе, планировало использовать его также. Однако по их мнению, все действия батальона после его заброски в советский тыл должны были быть нацелены на организацию партизанской борьбы и вооруженного восстания в Белоруссии.
«Дальвиц» комплектовался в основном из солдат и офицеров БКА, которые должны были иметь опыт боевых действий, и наиболее подготовленных и физически развитых членов СБМ. При зачислении в батальон значительное внимание уделялось тому, «предан ли доброволец белорусскому делу или нет». Вербовка велась скрытно и без обычной в таком случае пропагандистской компании. В результате к осени 1944 года личный состав батальона насчитывал более 200 человек, которые были распределены по двум ротам:
• 1-я «Северная» (командир — лейтенант Андрей Рудак);
• 2-я «Южная» (командир — лейтенант Михаил Зуй).
В случае неизбежных потерь батальон должен был черпать резервы из 1-го Кадрового батальона БКА{389}.
Командиром батальона, который отвечал за его военную подготовку, был назначен майор Иван Гелда. Его помощником по политической части, который следил за моральным состоянием солдат, стал майор Всеволод Радько. Однако общее руководство батальоном осуществлял майор Герулис — начальник школы абвера, где он дислоцировался (позднее, в ноябре 1944 года, его сменил лейтенант Шретер, который пробыл на этой должности до декабря 1944 года). Кроме того, в качестве офицера-пропагандиста в батальон был назначен бывший шеф СБМ Михаил Ганько{390}.
Белорусские десантники изучали подрывное и саперное дело, топографию, тактику ведения партизанской войны, все типы огнестрельного оружия и учились прыгать с парашютом. Кроме того, небольшая группа девушек (в основном из числа членов СБМ) готовилась в качестве радисток и медсестер. Весь курс подготовки был рассчитан на 4–6 месяцев, однако, в связи с быстрым продвижением Красной Армии, его были вынуждены сократить. Известно, что 28 августа 1944 года батальон посетил президент БЦР Радослав Островский, который произнес перед курсантами речь и поздравил их с успехами в учебе.