Коридоры времени
Шрифт:
— Ты среди друзей, — добавила женщина.
Они говорили по-английски с кентуккийским акцентом.
Он сел. Кушетка, на которой он лежал, стояла в комнате, отделанной панелями из клена. Она почти никак не была украшена, кроме переливающегося красками экрана, на котором цвета воплощались в необычные, мягкие формы настолько совершенных пропорций, что больше ничего и не требовалось. За открытой дверью Локридж увидел сад. Вдоль посыпанных гравием дорожек росли цветы; ивы склонились над заросшим лилиями прудом, защищая его от лучей знойного летнего солнца. По другую сторону
Мужчина и женщина подошли ближе. Оба были высокого роста, уже немолодые, но свои мускулистые тела они держали прямо. Волосы их были подстрижены пониже ушей и перевязаны лентами с замысловатым узором. Больше на них ничего не было, кроме ремешка с карманом на левом запястье. Он нащупал на своей руке такой же кошелек на браслете. Женщина улыбнулась.
— Да, твои диаглоссы там, — сказала она. — Не думаю, что тебе понадобится еще что-нибудь.
— Кто вы? — спросил Локридж в недоумении.
Они помрачнели.
— К сожалению, тебе недолго придется пробыть с нами, — ответил мужчина. — Зови нас Джон и Мэри.
— А это… когда?
— На тысячу лет позднее.
— Мы знаем, что тебе пришлось пережить кошмар, — сказала женщина с материнским состраданием в голосе. — Но у нас не было иной возможности заставить этих дьяволов повернуть назад — разве что убить их. Мы вылечили тебя, соматически и психически, пока ты спал.
— Вы отправите меня домой?
— Да. — Тень сострадания пробежала по ее спокойному лицу.
— Фактически прямо сейчас, — сказал Джон. — Мы должны.
Локридж встал с кровати.
— Я имел в виду, не ко мне домой. В Европу, в эпоху Хранителей.
— Я знаю. Идем.
Они вышли. Локридж попытался получить объяснение:
— Я понимаю, почему вы не пускаете сюда никого из прошлого. Так что для вас я?
— Судьба, — ответил Джон. — Самое ужасное слово, которое только может человек произнести.
— Что? Вы… Я… Моя работа еще не закончена?
— Пока нет, — сказала Мэри и взяла его за руку.
— Я не могу рассказать тебе больше, — сказал Джон. — Ради твоего же блага. Война во времени была апогеем человеческой деградации, и не в последнюю очередь потому, что она отрицала свободную волю.
Локридж старался сохранить спокойствие, которое они каким-то образом вселили в него.
— Но ведь время неизменяемо. Разве не так?
— С божественной точки зрения, возможно, — ответил Джон. — Люди, однако, не боги. Загляни внутрь себя. Ты знаешь, что делаешь свободный выбор, не так ли? В войне во времени они оправдывали все ужасные вещи, которые делали, тем, что они якобы так или иначе должны произойти. Тем не менее они сами, непосредственно, были виновны в такой тирании, стольких смертях, такой ненависти, таких страданиях, что страшно представить. Теперь мы знаем, что лучше не заглядывать в собственное будущее, и мы путешествуем только в несчастное, проклятое прошлое — тайком, как наблюдатели.
— Кроме как в случае со мной, — сказал Локридж с ноткой гнева в голосе.
— Мне очень жаль. Мы вынуждены причинять зло,
— Что ж… — Кривая усмешка тронула губы Локриджа. — О'кей. Я, безусловно, рад вашему вмешательству там, в коридоре.
— Больше этого не будет.
Они вышли на дорогу. Город казался достаточно большим; куда ни глянь, среди высоких деревьев стояли дома. На улице было много народу — красивые люди, шагающие спокойно, не спеша. Некоторые были голыми, другие, видимо, в летнюю жару чувствовали себя лучше в легкой тунике. Двое взрослых, проходя мимо, поклонились Джону — с уважением, но без подобострастия.
— Ты, должно быть, важная персона, — заметил Локридж.
— Континентальный советник. — В голосе Мэри звучали любовь и гордость.
С гиканьем пронеслась ватага детишек. Они крикнули что-то такое, что заставило Джона улыбнуться и помахать им рукой.
— Ммм… то, что я здесь… это хранится в тайне?
— Почти, — ответила Мэри. — Факт твоего появления известен. Мы подготовились. Но они — назовем их хранителями времени — не раскрывали деталей. Для твоего же блага. Кто-нибудь мог бы рассказать тебе слишком много… Не обязательно плохого, — поспешила добавить она. — Но ощущение неотвратимости судьбы превращает человека в раба.
«Меня ждут впереди критические события, — подумал Локридж. — Они не хотят, чтобы я знал, как мне предстоит умереть».
Он освободился от этих мрачных мыслей, уцепившись за произнесенные Мэри слова:
— Хранители времени! Значит, моя сторона все-таки победила! — Он посмотрел вокруг, вдохнул запах леса, сосредоточился на ощущении прохладного дерна под ногами. — Конечно. Я должен был сразу догадаться. Это хорошее место.
— Думаю, — сказал Джон, — тебе стоит запомнить написанное одним из наших философов. Все дурное — это хорошее, ставшее злокачественным.
В недоумении Локридж молча следовал за ними. Вскоре они подошли к участку, огороженному живой изгородью. Джон дотронулся до листа, и ветви раздвинулись. За ними лежал летательный аппарат, формой напоминавший торпеду. Все трое вошли в него. Расположенная впереди кабина была похожа на прозрачный пузырь; не было видно ни рычагов, ни каких бы то пи было приборов управления. В хвосте, через дверь, Локридж увидел — механизмы? Очертания? Что бы это ни было, оно не имело ясно воспринимаемой формы, а, казалось, состояло из немыслимо изогнутых линий, то расходящихся, то вновь сходящихся.
Джон сел. Аппарат бесшумно поднялся. Земля быстро удалялась, поэтому Локридж не смог охватить взглядом все лежащее под темнеющим небом восточное побережье. В основном земля была зеленой (сколько лет потребовалось людям, чтобы исправить содеянное Патрулем?), но на юге на мили раскинулся комплекс зданий. Они были выстроены со вкусом, воздух вокруг был чистым; Локридж различал парки.
— Я думал, Хранители не строят городов.
— Верно, — коротко ответил Джон. — А мы строим.
— Близость других людей человеку тоже нужна, — пояснила Мэри.