Корни неба
Шрифт:
– Ага, вот оно что, - проворчал миссионер.
– Но вы опоздали. Он сжег плантацию три дня назад...
– Кто?
– Да кто же, как не Морель! Они там как следует вздули Дюпарка и подожгли дом... Бедняга, кажется, позволил себе убить слонов двадцать в этом году - животные вытаптывали его посевы.
– Значит, все продолжается?
– весело спросил Форсайт.
Фарг кинул на него удивленный взгляд.
– Еще спрашиваешь...
Он пробормотал несколько слов, которые ловко затерялись в его бороде.
– Четвертый день подряд я трясусь в седле, рыскаю по горам, чтобы схватить эту свинью, Мореля, но при одном его имени черных одолевает такой страх и у них делаются такие тупые лица, что так и хочется кое за что их схватить и цапнуть зубами... Вы уж простите, мадемуазель, не обижайтесь на мои слова. Но я столько времени провел с военными, что и выражаюсь вроде них... Заночуйте в Аде, там миссия Белых Отцов. Вам туда по дороге, а у них есть овощи и земляника.
Миссия была им совсем не по дороге, но возражать не стоило. В тот вечер, опрокинув парочку стаканов столового красного вина, Фарг дал волю своей горечи.
– Я хочу ему внушить, этому остолопу, - бубнил священник, стуча кулаком по столу, словно и того хотел обратить в свою веру, - хочу внушить, что он застрял на полпути, что слоны - это прекрасно, но есть ведь кое-что и получше. Кое-что побольше, еще прекраснее, а он, видно, о том и понятия не имеет! Ведь в конце-то концов, спрашиваю я вас, как тогда быть с Господом Богом?
Он сердито колотил по столу, словно по живому человеку: трудно было поверить, что тот ничего дурного ему не сделал.
– Оставьте в покое стол, - посоветовал Форсайт, - ничего вы ему не втолкуете.
– Ну, знаете, когда я стучу, я уж стучу, - мрачно огрызнулся францисканец.
– Признайтесь, есть от чего взбеситься. Когда такое человек носит в себе, ведь оно растет, является на белый свет, на слонах уже не остановишься... Тьфу!..
Он сплюнул так смачно, что с утоптанной земли поднялось облако пыли.
– И я вам вот еще что скажу: порой возникает ощущение, что этот тип целит лично в меня...
– Каким образом?
– А почем я знаю? Может, эта свинья права? Может, я что-то упускаю? Может, прокаженные и больные энцефалитом еще не все? Может, мне вдобавок надо пойти к слонам?
Джонни Форсайт, похоже, откровенно забавлялся.
– Послушайте, Фарг, вы долго не спали?
– Восемь ночей, - прорычал миссионер, ударив кулаком по столу с такой силой, что укрепил наверняка бы религию, будь стол головой какого-нибудь язычника.
– Слоны так и шастают у меня перед глазами, с вечера до рассвета! Не поверите, но некоторые даже подают хоботом знаки!
– Какие знаки!
– А почем я знаю какие? Говорят своими хоботами: "иди, иди сюда, иди сюда" - и все!
Он изобразил согнутым пальцем этот жест и злобно подмигнул.
– Ну вы даете, отец, - сказал Форсайт, - ну вы даете!
– Если бы я только знал, откуда они берутся, эти слоны, - подавленно причитал Фарг.
– Да откуда же мне знать! Кто хочешь может их подослать, а когда говорю: кто хочешь, - я знаю, о чем говорю!
– Ну, раз дело в слонах, - сказал Форсайт, - а не в волосатых негритянках-фульбе...
– Ага, и вы в них верите?
– отозвался Фарг.
– Ну, откуда они-то берутся, это хотя бы известно. И когда ночью вдруг видишь перед собой их сиськи и как они вертят задами...
Он осекся. Форсайт слушал его с нескрываемым интересом. Фарг густо покраснел и снова принялся колотить по столу.
– Ну и что, если мне надо идти к слонам, я пойду к слонам!
– рычал он, засучив рукава с крайне решительным видом.
– Если там наверху считают, что я делаю недостаточно, что прокаженные и энцефалитики - этого мало, пожалуйста, пойду и к слонам! А если потом надо будет пойти к крокодилам и к змеям, пожалуйста, пойду и к змеям и крокодилам! Плевал я на все! Я ни от чего не отказываюсь! Если считают, что я делаю мало...
Он с самозабвением колотил по столу.
– Перестаньте, - смеясь, сказал Форсайт и разлил по стаканам остаток вина.
– Вы столько сил потратили на этот стол, дорогой отец, что их хватило бы, чтобы обратить в христианство целое мусульманское племя.
Фарг перестал стучать по столу.
– Верно, - признал он, - тут вы, пожалуй, правы. Надо, конечно, сдерживаться. Но я вам вот что скажу...
– Он нагнулся к Форсайту, хитровато сморщил лицо и подмигнул - Меня, миленькие, не проведешь, - объявил он. Нас так легко не объедешь, уверяю вас. Прежде чем к ним идти, хочу знать, откуда они берутся, эти самые слоны. Что за всем этим кроется? Если они все, что еще осталось у Мореля, если они и правда последнее, во что он еще верит, если он - один из тех типов, которые останавливаются на полдороге, потому что у них не хватает духу, кишка тонка дойти до самого конца, если это очередная уловка, попытка сделать вид, будто Господа Бога уже не существует и вместо Него надо поставить кого-то другого, ну тогда, черт...
Он стиснул зубы и принялся так остервенело колотить по столу, что откуда-то издалека, из глубины ночи внезапно послышался звук тамтама. У Фарга был удивленный вид:
– Это еще что?
– Ничего, - спокойно заметил Форсайт.
– Они вам отвечают. Вы же их, сами того не подозревая, вызвали своим тамтамом на священную войну, и завтра все мы будем уничтожены.
Фарг кинул на него мрачный взгляд, поднялся и, нетвердо ступая, вышел, пожелав им спокойной ночи. Форсайт засмеялся, потянулся и встал без малейших признаков опьянения; единственное, на что он был способен, сохранять трезвость.
– Доброй ночи, отец мой, - крикнул он в темноту, - я сильно расстроюсь, когда вы наконец отправитесь на небо вместе с последними слонами, и я вас больше не увижу!
Форсайт вышел из хижины и минуту постоял, глядя на небо, словно отыскивая, кому или чему там наверху добрый францисканец мог в нужный момент дать тумака. На рассвете они снова тронулись в путь, верхом, по тропе между дальбергиями; стволы бамбука торчали над головами серых скал, а стебли молочая походили на дозорных; через два часа взобрались на вершину холма и увидели ожидавшего их человека в синем. Они находились в местах, которые прозвали горами Гейгера, в честь всех геологоразведчиков, которые бродят тут со счетчиками Гейгера. Урана не нашли, но любители чудес все равно убеждены, что где-то здесь, под нагромождением скал скрыты сказочные месторождения и в один прекрасный день они их обнаружат. Когда всадники поднялись на вершину холма, к первым хижинам деревни, они увидели Хабиба своей веселой физиономией и расхристанным видом он напоминал моряка, который собирается приветствовать порт мощным залпом, и улыбающегося Мореля с обнаженной головой и кожаным портфелем, притороченным к седлу. Минна сразу его узнала. Он подошел к ней с протянутой рукой и с тем смешливым выражением лица, которое не могло не вызвать ответной улыбки.