Корни огня (Полигон миров - 2)

Свержин Владимир Игоревич

— А вот это плохо, мой юный мозговитый друг. Месяц уже тусуемся рядом с ним, а внятных прогнозов не больше, чем у синоптиков. Эх, нет тут Камдила, он бы быстренько всем мозги вправил — это ж не голова, а свалка фактов! А так — придется ждать милости от природы в лице Института. Хотя, с другой стороны, наше дело оперативное: ежели шо — вскрытие покажет. Пусть себе разработчики голову ломают. А тут о наших головах и без их прогнозов найдется, кому позаботиться.

Кортеж двигался к Парижу. Точно живой дракон, играя разноцветьем одежд и блеском оружия, медленно подползал к столице — грозный,

но справедливый, несущий жителям порядок и покой. Громкие звуки труб оглашали подступавшие к дороге леса и редкие перелески.

— Гонец! — послышалось впереди. — Папский гонец!

— Женечка! — позвал Лис. — Ты там с Гизеллой?

— Да. Вдовствующая государыня ни на шаг от себя не отпускает. Ее преследуют кошмары. В каждом встречном она видит убийцу. Параноидальное состояние. Кажется, случай не клинический. Скорее всего, неврастения. Запущенная. Но она действительно нуждается…

— Женя! Классика жанра: больной нуждается в уходе врача. И чем дальше уходит врач — тем лучше. Это как раз относится к тебе.

— В каком смысле?

— В диагностическом. Выпиши Гизелле больничный и займись делом. Как ты думаешь, какого рожна здесь нарисовался папский гонец?

— Не знаю. Быть может, привез от его святейшества поздравления новому государю?

— Ага. Святейший понтифик так огорчился, что не может лично чмокнуть в лобик новоиспеченное духовное чадо, что велел гонцу, не дожидаясь, пока величество пожалует в ставку, мчать ему навстречу с горячим папиным приветом.

Рупь за сто, шо-то такое произошло, чему бы лучше не происходить.

— Но что такого могло случиться?

— Вот это, красный свет на моем пути, тебе и следует выяснить. Скорее всего, гонец пожелает говорить с Дагобертом с глазу на глаз. Но ты уж, будь умницей, напой Гизелле, что мало ли, мол, чего там, в Ватикане, задумали и кто, мол, знает, от кого этот дипкурьер на самом деле явился. Пусть упрется и не отходит от сына. А ты, как придворная целительница и широко известная в узких кругах боевая единица…

— Сергей! Я попросила бы, — перебила Евгения.

— Тимуровна! Не привередничай, другим разом попросишь. Словом, будь рядом с Дагобертом, когда заструится источник информации. Уяснила?

— Да, — обиженно, но четко отозвалась девушка.

— Ну, тогда трибуны замерли в ожидании репортажа.

Гонец свалился на руки подоспевших воинов личной стражи юного кесаря.

— Кесарь, умоляю, — едва шевеля губами, выдохнул вестник. — Три дня без единой остановки…

Дагоберт III снисходительно кивнул и дал знак слугам разбить шатер для аудиенции на видневшейся впереди небольшой поляне.

— Вас накормят и дадут отдохнуть, — начал было повелитель франков.

— Прежде я

должен переговорить с вами, — заплетающимся от усталости языком прошептал чуть живой гонец. — Кроме того, что сказано в послании его святейшества, — он вяло хлопнул себя ладонью по груди, где хранил драгоценный документ, — я должен сообщить на словах, — гонец закрыл глаза, обмяк на руках стражников, теряя сознание, но тут же вскинулся, — и без промедления мчать обратно.

— Ох, не нравится мне эта спешка. — Лис повернулся к Бастиану.

— Что-то не так?

— Валет, ты меня удивляешь! Разве в школе вундеркиндов не учат складывать два и два? Разуй глаза и смотри босиком. Если наследник святого Петра не устраивает свои традиционные два притопа, три прихлопа и обходится без торжественных песнопений и колокольного звона, если он не дожидается, пока новоиспеченный государь доедет до столицы, распакуется, умоется и воссядет на папашин трон, то у него основательно печет под мантией. А это, мой сверх меры одаренный друг, уж точно попадает под определение «что-то не так».

Между тем слуги государя споро разбили шатер, поставили кресла для кесаря и его матери. Благородная дама Ойген встала рядом. Обессиленного папского гонца, в нарушение всякого этикета, уложили на импровизированную лежанку.

— Государь, — начал он, еле шевеля губами, — беда! Грозный враг идет к нам из-за Балканских гор. Он уже занял Истрию и Далмацию. Вся Ахея, Македония и Монтенегро под его властью. Его разъезды то и дело нарушают италийские рубежи. Это дикие варвары, не знающие ни Бога, ни закона. Они идут, убивая, грабя и сжигая все на своем пути. На знамени их начертан дракон.

Лис снова активизировал связь.

— Карел, где тебя носит? Почему, когда группе нужен бронированный кулак, мы имеем на его месте шиш, даже без масла?

— Мы тут с Фрейднуром упражняемся, — пустился в объяснения кронпринц Нурсии. — Я ему показываю бросковую технику дзюдо.

— Ладно, будем считать, шо «до» ты уже преподал, а «после» — как-нибудь в другой раз. Ты слышал, шо сейчас Евгения Тимуровна из приемного покоя транслировала?

— О кочевниках? Да, слышал. Я только не помню, это готы или лангобарды?

— О редкостная сакура, не согнувшаяся под грузом познания! [1] Это не готы, и даже не металлисты, и уж подавно не лангобарды, которых при известном желании можно считать рокерами. Это другая напасть, и пока мы ничего о ней толком не знаем. Цивилизация этого мира не подряжалась идти по дороге, вымощенной желтыми страницами наших учебников истории.

1

По легенде, Дзигари Кано, создатель дзюдо, пришел к осознанию главного принципа этой борьбы, наблюдая, как изгибается под грузом и стряхивает навалившийся снег ветвь сакуры.