Коробка в форме сердца
Шрифт:
Вонь в машине усиливалась, будто где-то рядом горела старая шерсть. Джуд тоже горел. Дым шел уже из обоих рукавов и из-под воротника. Он стиснул зубы, но крик все равно вырывался наружу. Он всегда знал, что погибнет именно так: в огне. Он всегда знал, что гнев способен воспламеняться и его опасно держать под давлением, а Джуд всю жизнь только и делал, что сдерживал свой гнев.
Черный «мустанг» несся по бесконечным черным дорогам, черный дым валил из-под капота, обволакивал окна, так что Джуд почти ничего не видел. Глаза жгло, текли слезы, окончательно лишая его зрения. Но это не важно. Ему не нужно знать, куда он едет. Он вдавил
Джуд дернулся и проснулся с ощущением, будто его лицо пылает. Он лежал на боку, поджав под себя правую руку. Когда он сел на постели, то понял, что рука онемела. Сон закончился, однако запах гари остался. Или это запах паленых волос? Он осмотрел себя, наполовину уверенный, что одет в черный костюм, как во сне. Но нет, он все еще был в своем старом банном халате.
Костюм. Вот ключ ко всему. Нужно просто перепродать его кому-нибудь – костюм, а вместе с ним и призрак. Это было так очевидно, что Джуд не мог понять, почему эта мысль так долго не приходила ему в голову. Кто-нибудь обязательно пожелает купить костюм. Может быть, многие пожелают. Он сам видел, как из-за барабанных палочек, брошенных в зрительный зал, фанаты пинали друг друга, кусали и царапали. Неужели им не захочется приобрести призрак из дома самого Джуда Койна? Он сбудет этот костюм какому-нибудь злополучному придурку, и призраку придется убраться отсюда. Что случится с покупателем потом, Джуда не волновало. Сейчас его главная забота – спасение жизни, своей и Джорджии.
Он медленно поднялся, размял правую руку. Кровообращение восстанавливалось, о чем свидетельствовало неприятное покалывание под кожей. Скоро оно перерастет в нешуточную боль.
Свет изменился, передвинулся на другую сторону комнаты; бледный и слабый, он с трудом проникал сквозь тюлевые занавески. Сколько он проспал? Трудно сказать.
Мерзкий запах, смрад горелой ткани или шерсти, выманил его из спальни, через темную переднюю и кухню привел в кладовку. Дверь на задний двор была распахнута. Во дворе стояла Джорджия. Она выглядела совершенно окоченевшей в своей тонкой джинсовой куртке и футболке, которые оставляли открытым ее гладкий белый живот. В левой руке Джорджия держала щипцы. Ее дыхание висело в холодном воздухе облачками пара.
– Не знаю, что ты готовишь, но у тебя явно ни фига не получается, – сказал Джуд, разгоняя рукой дым.
– Я не готовлю, – ответила Джорджия и улыбнулась ему гордой, вызывающей улыбкой. Она вдруг показалась Джуду такой красивой, что у него защемило сердце. Он смотрел на ее белую шею, ямку между ключицами, на изящную линию самих ключиц. – Я поняла, что нужно сделать. Я поняла, как прогнать призрак.
– Ну и что нужно сделать? – поинтересовался Джуд. Она поворошила щипцами в костре и подняла их, демонстрируя горящую черную тряпку.
– Надо сжечь костюм, – сказала она. – И я его сожгла.
Через час спустились сумерки. Джуд сидел в студии и смотрел, как с неба стекают последние лоскуты света. У него на коленях лежала гитара. Ему нужно было подумать, а гитара и мыслительный процесс отлично сочетались.
Он сидел в кресле лицом к окну, выходившему на сарай с гаражом, собачий загон и голые деревья за ними. Окно оставалось чуть приоткрытым, струя воздуха холодила кожу. Джуд не возражал. В доме было не многим теплее, чем на улице, а он нуждался в свежем воздухе. Джуд с благодарностью
Дверь находилась у него за спиной, он не мог ее видеть, но отражение в зеркале сказало ему, что в студию входит Джорджия. В каждой руке она держала по бокалу красного вина. Забинтованный палец мешал ей; когда она опускалась на колени рядом с креслом Джуда, немного вина расплескалось. Она слизнула капли с руки и поставила один бокал перед Джудом, на колонку у его ног.
– Все, больше он не вернется, – произнесла она. – Этот покойник. Могу поспорить. Нет костюма, нет и привидения. Я просто гений. И вообще, от этой мерзкой тряпки в любом случае нужно было избавиться. Пришлось завернуть ее в два мусорных мешка, и все равно меня чуть не вырвало, пока я несла ее во двор.
У Джуда в голове вертелись слова: «Старик хотел, чтобы ты сделала это». Но он промолчал. Она расстроится, а дело сделано и ничего уже не изменить.
Джорджия прищурилась, глядя на него. Должно быть, его мысли слишком явно отразились на лице, потому что она спросила: Он вернется?
Когда Джуд не ответил, она придвинулась к нему и заговорила снова, тихо и напряженно:
– Тогда давай уедем, а? Снимем номер где-нибудь в городе и уберемся отсюда к черту.
Он обдумывал ее предложение, с трудом подбирая слова для ответа. Наконец он произнес:
– Не думаю, что побег поможет. Старику не нужен дом. Ему нужен я.
Он сказал правду. Но не полную. Остальное было слишком сложно выразить словами. Джуд не мог избавиться от мысли, что все случившееся имело некую цель. Цель, известную лишь покойному Крэддоку. В уме всплыли слова «психологические операции», и Джуда пробрала дрожь. Он снова задумался: не старается ли призрак выгнать его из дома, а если так, то зачем? Может быть, дом или что-то, находящееся в доме, давало Джуду преимущество? Что бы это могло быть, гадал он.
– А ты не считаешь, что тебе нужно уехать? – спросил он у Джорджии.
– Ты сегодня чуть не погиб, – просто ответила она. – Не знаю, что с тобой происходит, но я одна никуда не поеду. И я с тебя больше глаз не спущу. К тому же твой призрак мне пока еще ничего не сделал. Наверное, ему до меня не добраться.
Но Джуд видел, как Крэддок нашептывал ей на ухо свои внушения. Он видел зачарованный взгляд Джорджии, когда мертвец раскачивал у нее перед глазами бритву на цепочке. И он не забыл голос Джессики Прайс в телефонной трубке, ее ленивые ядовитые фразы с провинциальным акцентом: «Тебе не жить, как не жить тем, кто рядом с тобой».
Крэддок может добраться до Джорджии. Она должна уехать. Теперь Джуд понимал это со всей отчетливостью – и все же мысль о том, что ее не будет рядом, что придется в одиночестве просыпаться по ночам и видеть во тьме склонившегося над ним покойника, ужаснула его. Ему показалось, что, если Джорджия уйдет от него, с ней исчезнет и то немногое, что осталось от его самообладания. Джуд не знал, вынесет ли он без нее мрак и безмолвие ночи… Он понял, как ему необходима помощь, и это осознание пришло столь внезапно, что у него на миг сильно закружилась голова. Такое головокружение должен испытывать боящийся высоты человек, глядя на уносящуюся из-под ног землю, пока его, беспомощного, швыряет в небо «чертово колесо».