Король Цукер
Шрифт:
— Можно мне поговорить с господином профессором? — спросил Крейбиг.
— Я думаю, что да, — ответил лакей.
— Доложите, что пришел комиссар Крейбиг по очень важному делу.
На профессоре был черный сюртук и белый
— Чем обязан, господин комиссар?
— Господин профессор, — сказал комиссар, — почему вы убили этого негодяя?
— Негодяя? Убил?! — переспросил профессор.
— Не бойтесь, профессор, — доверительно сказал Крейбиг. — Вам это ничем не грозит. Немало людей обрадуются, узнав, что Кусмауля больше нет. Здесь всего лишь мое профессиональное любопытство. Покойный загадал мне загадку, и я ее разгадал. Точнее сказать, он совершенно точно указал имя своего убийцы.
— Вот как? Каким же, интересно, образом?
— Пакетик с сахаром в одной руке, шахматная фигура в другой.
— Ну и что из этого?
— А вот что. Черные ответили защитой на гамбит Кизерицкого…
— Извините, господин комиссар, но у меня действительно нет времени…
— В прошлом веке у вас был однофамилец, знаменитый шахматист, носивший, как и вы, фамилию Цукерторт. Я думаю, вы согласитесь, что покойный Кусмауль как нельзя лучше указал имя убийцы. Король, гроссмейстер, фамилия которого начинается с Цукер… А теперь скажите мне, почему вы его убили? У
— Почему я прикончил эту свинью? Почему?!
Лицо профессора побагровело от ярости, еще более оттеняя его седую бороду.
— Потому что этот мерзавец поставил мне вместо инсулина обычную воду, в результате чего два моих пациента чуть было не скончались от заражения крови.
— Ах, вот в чем дело, вода вместо инсулина, — сказал комиссар Крейбиг и откланялся.
Ему было известно, что инсулин — единственное сколько-нибудь эффективно действующее средство для лечения особо тяжелых случаев сахарного диабета. Перед дверной табличкой профессора он на секунду остановился и прочитал, бормоча себе под нос: «Профессор, доктор Регис Цукерторт».
— Ну да, «Regis», родительный падеж от «Rex», а еще в гимназии нас учили, что «Rex» означает «король». Но это уже чересчур…
Довольный собой, Крейбиг, натянув свои видавшие виды лайковые перчатки, вышел на улицу и открыл зонт. Он уже давно исчез в уличной сутолоке, а из окна все еще смотрел ему вслед седобородый доктор, который, наверное, впервые за всю свою медицинскую практику счел нужным поразмышлять о проблемах психологии.