Король-Демон
Шрифт:
– Приношу свои извинения, ваше величество. Конечно, вы правы.
Король остановился передо мной, скрестив руки на груди. Он был одет во все темное; на поясе у него висел кинжал в ножнах.
– Простая смерть была бы для тебя слишком мягким наказанием, – сказал азаз. – Конечно, мы могли бы предать тебя таким мучительным пыткам, что и через тысячу лет о них рассказывали бы испуганным шепотом.
Он говорил глупости. Человека можно истязать лишь до тех пор, пока он не наберется мужества прокусить себе язык – или же он сделает
– Но это, – вставил король Байран, – не принесло бы нам никакой пользы – разве несколько остудило бы мой гнев.
– Поэтому мы придумаем для тебя... кое-что поинтереснее, – злорадно произнес азаз. – Приготовьте его!
Два человека в рясах с низко опущенными капюшонами, так что я не мог разглядеть их лиц – если это вообще были люди, – разорвали на мне тунику и схватили за руки, не давая пошевелиться. Встав из-за стола, азаз подошел ко мне, держа в руках странное приспособление. Оно было похоже на маленький нож с узким лезвием, но только сделанный из стекла. Внезапно азаз резким движением полоснул меня этим ножом по груди наискосок от плеча к бедру, затем еще раз, написав кровью огромную букву "X".
Потом он опять поднес лезвие к моей груди, не прикасаясь к порезам, и мне показалось, у него в руках горящий факел. Я попытался сдержаться, но не смог. Кончик лезвия заалел, и скоро все оно стало кроваво-красным. Азаз отступил назад, но невыносимый жар продолжал жечь мне грудь.
– Ваше величество – сказал он, поворачиваясь к королю, – для блага нашей державы вам лучше удалиться на некоторое время. На мой взгляд, вам ничто не угрожает, и все же рисковать не стоит. В эту годину суровых испытаний Майсиру без вас не обойтись.
Байран прошел мимо меня. Где-то сзади открылась дверь.
Азаз обошел комнату, поочередно подходя к длинным свечам из разноцветного воска, установленным в настенных канделябрах. Он подносил к фитилю свой странный нож, и свеча загоралась. Когда азаз вернулся к столу, горело пять свечей. Выйдя на середину комнаты, он произнес какую-то непонятную фразу. От свечей клубами повалил дым – белый, синий, зеленый, черный, красный, – но воздух в комнате оставался прозрачным, и я не задыхался.
Азаз снова заговорил, и мир изменился. Все вокруг стало серым или черным, но самые темные предметы превратились в самые светлые. Азаз начал распевать заклинания, но я не мог разобрать слов. Его голос звучал ровно и монотонно.
Азаз прикоснулся странным ножом к каменным плитам пола, и оттуда хлынула кровь – моя кровь. На том месте, где он стоял, вспыхнуло пламя высотой до самого потолка. Азаз вышел из огня совершенно невредимый и отступил вбок. Он произнес одно-единственное слово, и пламя двинулось на меня, превращаясь из желто-красного в иссиня-черное.
Дрожащие огненные языки прикоснулись к кровоточащим ранам, и по всему моему телу снова разлилась страшная боль. Пламя дважды прошло по моей груди, и я едва не потерял сознание.
Теперь слова азаза стали мне понятны:
Отныне ты принадлежишь ему Отныне ты принадлежишь мне Подобно глине Подобно воску Я приказываю Ты подчиняешься.
Последние два предложения повторялись снова и снова, становясь громче, и наконец заполнили весь мой мир, стали моей Вселенной. Затем они затихли, и их отголоски растаяли в тишине. Я был замурован в глыбу стекла, словно муха в куске янтаря. До ближайших предметов было очень далеко, хотя я смотрел своими глазами. Звуки, запахи доходили до меня, но очень слабые.
– Встань, Дамастес, – сказал азаз.
Стряхнув оцепенение, я повиновался. Мне казалось, я нахожусь под водой, движусь сквозь прозрачную трясину.
– Отлично, – сказал азаз. – Зовите короля. Снова открылась и закрылась дверь, и передо мной оказался король Байран. Подойдя вплотную, он осмотрел меня так, словно перед ним было диковинное животное.
– Удалось?
– Да, ваше величество, удалось.
– Я бы хотел получить подтверждение.
– Разумеется. – Азаз задумался, – Как насчет той далриады, что вы ему подарили?
Король презрительно фыркнул.
– Это ничего не докажет. Ни одному мужчине нет никакого дела до простой шлюхи, тем более рабыни.
Я ощутил гнев, но отдаленный, словно кто-то посторонний описывал свои чувства.
– Кажется, придумал, – сказал азаз.
Он кивнул, подзывая одного из людей в рясах, и что-то вполголоса ему приказал. Тот, кивнув, удалился. Мы втроем остались ждать. Я не чувствовал ничего – ни тревоги, ни скуки. Казалось, мое сердце превратилось в камень.
Дверь открылась, и вошел человек в рясе. Вместе с ним был Карьян.
– Подойди к своему господину, – приказал азаз. Недоверчиво посмотрев на него, Карьян повиновался, заглядывая мне в глаза.
– Трибун, – начал он, словно почувствовав что-то неладное.
– Да?
– С вами все...
– Молчи! – рявкнул король, и Карьян, вздрогнув, умолк. – Вы двое! – продолжал Байран. – Держите его.
Двое в рясах схватили Карьяна за руки. Достав из ножен свой кинжал, король протянул его мне рукояткой вперед.
– Дамастес, – ласково произнес азаз, и впервые я увидел в его глазах восторженный блеск. – Возьми нож.
Я послушно подчинился.
– Убей этого человека.
Карьян широко раскрыл глаза от изумления. Я осторожно занес кинжал, и мой верный слуга беззвучно открыл рот. Я погрузил кинжал ему в грудь, направляя лезвие вниз, чтобы пронзить сердце. Кровь потекла по рукоятке, мне на пальцы.
Карьян, мой слуга, мой верный друг, спасший меня на поле битвы не один десяток раз, захрипел. Его взор затуманился, колени подогнулись. Люди в рясах отпустили его, и он рухнул на пол.
– Отдай королю кинжал, – приказал азаз, и я повиновался.