Король и спящий убийца
Шрифт:
Пауза и крик:
– Ты знаешь, что эту программу любит президент?! И в обиду этих ребят не даст!
Орехов обмер. Он побледнел столь стремительно, что следующей фазой должна была стать полная остановка сердца. Но умереть ему Дима не дал. Сказал, от крика переходя к спокойному тону:
– Я его забираю. А с тобой еще буду разбираться.
Я похолодел. Побег. В чистом виде. Вот сейчас я себе срок зарабатываю стопроцентно. Вместе с ребятами, естественно.
– Зачем же? – не своим голосом сказал я. – Пусть господин следователь завершит свой допрос. А
Я хотел, чтобы Орехов сам меня отпустил. Сам! Ведь его уже напугали, и он мог бы это сделать, я очень надеялся. Если отпустит сам, с меня уже и спроса никакого. А уж если не отпустит – значит, не судьба. И мы будем бороться.
Но у Димы было иное мнение.
– Заткнись! – бросил он через плечо, даже не обернувшись в мою сторону.
А стоявший за моей спиной парень врезал мне по шее. Дима этого не видел, а следователь видел, и скорая расправа произвела на него впечатление.
– А с твоим шефом я поговорю, – посулил следователю Дима, и чтоб было доходчивее, даже погрозил тому пальцем.
На Орехова больно было смотреть. Вид человека, секунду назад понявшего, что на его карьере можно ставить крест, – зрелище не для слабонервных. Он еще пытался что-то сказать, но его слова уже не имели значения. Меня вывели из кабинета и повели по коридору. Работники прокуратуры наблюдали за стройной процессией, опасливо выглядывая из дверей своих кабинетов. Я с ужасом представил себе, что с нами будет, если вот прямо сейчас кто-то из них прозреет и поймет, свидетелями какого грубого надувательства они являются. Но никто нас не остановил и даже не задал ни единого вопроса. Дежуривший на входе в здание сержант при нашем появлении вытянулся в струнку и отдал честь. Дима даже не удостоил его взглядом.
У подъезда стоял правительственный лимузин. Я даже замедлил шаг от неожиданности – такой машины у нас не было – и с сомнением посмотрел на своих спутников. Но один из них, тот, что шел сзади, бесцеремонно толкнул меня в спину.
– Да что ж ты делаешь? – зашипел я.
Но на него это не произвело никакого впечатления. Все так же бесцеремонно он втолкнул меня в обшитый дорогой кожей салон. Дима сел впереди, рядом с водителем, коротко бросил:
– Едем!
Но впереди были еще ворота. Когда мы подъехали, металлическая решетка дрогнула и покатилась в сторону, освобождая нам путь. Я видел, как Дима усмехнулся – едва заметно, одними уголками губ.
– Вы сошли с ума! – рявкнул я, когда лимузин выкатился за ворота. – Идиоты! Чего ради полезли под пули? Орденов захотелось?
Я был по-настоящему взбешен.
– Мы сделали это не из почтения к тебе, – неестественно благостным голосом сообщил Дима. – А исключительно из любви к справедливости. Этот произвол, учиненный сотрудниками правоохранительных органов…
– Не паясничай! – взорвался я. – Ты хоть представляешь, чем все это для тебя закончится? А вот для них? – Я кивнул на присмиревших «охранников». – Это же подсудное дело!
Дима обернулся и посмотрел на меня. Когда я увидел его глаза, понял: все он прекрасно понимает и без моих пояснений.
– Ну что ж вы так? – пробормотал я, смешавшись.
– Брось! – сказал Дима. – Не принимай близко к сердцу. Дело уже сделано, чего руками-то махать. Сам же говорил: сейчас жизнь такая, что все перемешалось. Где правда, где вымысел – не поймешь. Когда такие перемены происходят вокруг, когда все так неустойчиво, непрочно, выживает только тот, кто умеет приспособиться, быстро перестроиться. Обстановка меняется, и мы должны меняться. Сбрасывать одну личину и тут же обзаводиться другой. Утром – актер, вечером – начальник президентской охраны. Идет большая игра, Женя, и мы, если не хотим выпасть из жизни, просто обязаны быть такими.
– Идея-то чья? – со вздохом осведомился я. – Вот эта, насчет маскарада.
– Наша общая. Светлана дозвонилась до Мартынова, тот сказал, что дела твои плохи.
– Так и сказал?
– Сначала юлил, конечно. Все в порядке, мол, разберутся и отпустят. Но Светлана стала на него давить, и он поплыл. И когда он произнес фразу, что, мол, будем бороться за Колодина, – все стало ясно. Я предложил план. Все поддержали.
– Вас могли задержать уже на въезде, еще у здания прокуратуры.
– Так и было, – спокойно подтвердил Дима. – Подъезжаем к воротам, а у них там проходная, ты же видел. Дежурный направляется к машине – что, мол, такое. Номера-то у нас обыкновенные.
– А откуда машина?
– Напрокат взяли, – засмеялся Дима. – В Москве это сейчас не проблема. В общем, подходит дежурный, а я стекло опускаю и как на него гаркну: «Ты что, не узнал? Ждать заставляешь?» Он едва не упал. Помчался ворота открывать. Так и проехали. А уж когда по коридорам шли, нас уже ожидали. С проходной позвонили, видать. Я первый раз в жизни увидел Страх. С большой буквы, понимаешь? Он был прямо разлит там, в коридорах. Просто в воздухе растворился.
– Да уж, – буркнул я, вспомнив лицо Орехова.
Наш лимузин мчался по Кутузовскому.
– Куда мы едем? – спросил я.
– Мы спрячем тебя на даче одного моего знакомого.
– А дальше что?
– Дальше посмотрим. Если тебя действительно начнут искать, тебе будет лучше уехать из Москвы.
– Тогда лучше сделать это сейчас. Искать будут обязательно.
– Сейчас нельзя, – покачал головой Дима. – Задержат и тогда уж точно упекут в кутузку. Ты уж отсидись в укромном месте, пока все не утихнет, а потом осторожненько, короткими перебежками, двигай.
– Куда?
Он беспечно пожал плечами.
– Не знаю, – признался. – Страна большая.
Как все-таки они поступили дерзко и необдуманно. Я вздохнул.
– Не переживай, – проявил участие Дима. – Все обойдется.
– Со мной-то все ясно, – сказал я. – А вот вы вляпались. Я еще там, в прокуратуре, хотел вас остановить.
– И чего же не остановил? – бесстрастно осведомился он.
– Подумал, что теперь уже все равно. Раскрою следователю глаза на то, что происходит, – вас тут же схватят, и все неприятности для вас начнутся сразу. Промолчу – у вас хотя бы будет шанс вырваться оттуда.