Король и спящий убийца
Шрифт:
– Честно? – на всякий случай уточнил я.
– Да.
– При нашей взаимной…
Я хотел сказать «нелюбви», но не решился, долго подыскивал слово, пока не нашел нужное.
– При нашей взаимной настороженности мне вообще представляется проблематичным мирное сосуществование в рамках одного коллектива. Но вся штука в том, что коллектива-то и нет, а так, одни осколки. И если эти осколки удастся собрать – я, вы, Светлана – и попытаться хотя бы примерно воссоздать то, что было раньше…
– Это Светлана тебя подослала?
– Да.
Демин некоторое время молчал, раздумывая. Он все-таки изменился за последний год. Вблизи
– Я подумаю, – сказал он после долгой паузы и поднял на меня глаза. – Где ты остановился?
– В гостинице. Но буду оттуда съезжать, деньги уже на исходе.
– Куда переселяешься?
– Не знаю, – признался я. – У меня здесь ни родных, ни знакомых.
Он посмотрел на меня, словно хотел спросить, почему бы мне не остановиться у Светланы, но я ничего не стал объяснять.
– Если надумаете, позвоните Светлане, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – Она мне передаст.
Я вышел из «ночного клуба». Было темно и ветрено. Я не успел пройти и двух десятков шагов, как меня окликнул Демин.
– Я тут подумал, – произнес он, с трудом переводя дух, – что ты мог бы пока пожить у меня. Квартира пустая, я там и не появляюсь. – Он ткнул мне в руку ключи от квартиры. – Адрес помнишь?
– Д-да, – пробормотал я, пораженный этим внезапным порывом.
И вдруг понял. Нисколько его не устраивает то, чем он живет сейчас. У него, как и у нас со Светланой, все самое хорошее было там, позади, когда Самсонов еще был с нами. И чем больше это прекрасное отдалялось от нас, тем более прекрасным оно нам представлялось. И совсем было непонятно, почему Демин сразу не ответил согласием на мое предложение. Что-то было такое, о чем он не хотел говорить.
– Спасибо, – сказал я.
За нашими спинами, в сарае, стало шумно. Кто-то закричал, раздался звон разбившейся посуды. Демин поспешно обернулся.
– Пойду, – сказал он. – Уж не моих ли там мутузят?
Он ушел, не попрощавшись.
Вернется, понял я. Ему только надо решить какие-то свои проблемы.
5
Через десять дней я сообщил Алекперову о том, что пилотный выпуск программы снят и мы готовы его продемонстрировать. Алекперов предложил передать ему кассету, но я отказался.
– Нет, Алексей Рустамович, мы сразу должны начать с презентации.
Алекперов изумленно воззрился на меня. Я смотрел ему в глаза, не отводя взгляда, и видел, как его изумление сменяется выражением понимания того, что происходит. Я пошел ва-банк. Алекперов мне не доверял и сам же за это поплатился. Я сделал пилотный выпуск и теперь хотел его продемонстрировать, но не одному Алекперову, не хозяину, каковым он себя необоснованно считал, а всем – телевизионщикам с других каналов, журналистам, – и это показывало, что я собрался начинать громко. Я не хотел дожидаться приговора Алекперова – хорошо получилось или плохо, – я хотел услышать общий вердикт присутствующих. Конечно, я рисковал, и очень рисковал, но в случае успеха выигрывал гораздо больше, чем терял при возможном провале. Во-первых, общее одобрение начисто лишало Алекперова возможности проявить предвзятость по отношению ко мне. Если сделано хорошо и все одобрят, он будет вынужден одобрить тоже, пусть даже сквозь зубы, если он действительно настроен против меня. И из первого автоматически исходило второе: в случае успеха Алекперов будет вынужден быстро перестроиться и демонстрировать свое расположение ко мне и к отснятому нами пилотному выпуску программы. Общая презентация тем и хороша, что не он, Алекперов, будет смотреться хозяином положения, он будет лишь одним из многих, и не от него зависит, по какому каналу пройдет наша программа, а от нас – от меня, от Светланы, от Демина. Мы заставим себя уважать.
Все это думал не я. Это были мысли Алекперова, я прочел их в его глазах. Но, надо отдать ему должное, он умел держать удар.
– Хорошо, – сказал он будничным голосом. – Чудесно. Пусть будет презентация. Помощь в подготовке нужна?
– Нет. Разве что ваши пожелания – где бы лучше это мероприятие провести, – проявил я милосердие к оппоненту.
Алекперов пожал плечами.
– Может, какой-нибудь ресторан? – предложил он и вопросительно посмотрел на меня. – Или загородный пансионат?
– Пансионат – хороню, – одобрил я. – Природа, птички поют.
Я и сам умилился представившейся мне картиной.
Три дня у нас ушло на то, чтобы утрясти проблемы с пансионатом. Алекперов, проявив мудрость, оплатил расходы по проведению презентации – это давало ему право чувствовать себя хозяином и рассылать приглашения своим менее разворотливым коллегам. Все-таки он был очень неглупый мужик, этот Алекперов, и как же он мог вляпаться во что-то такое, из-за чего теперь был вынужден носить пистолет да в придачу еще таскать за собой хвост из троих неулыбчивых охранников.
Светлана так и не смогла мне объяснить, что происходит с Алекперовым. В ответ на мой вопрос только пожала плечами.
– Разное говорят, Женя. Я так поняла, что там, наверху, идет какая-то грызня. Большие люди делят эфир и соответственно большие деньги. Лично Алекперов никому не мешает, но он знак, символ тех людей, которые за ним стоят, и если конфликт разгорится, ему несдобровать. Его уберут люди из конкурирующего клана, чтобы показать, что они готовы идти до конца.
Что-то подобное я и сам предполагал и искренне сочувствовал Алекперову. Нелегко жить, когда знаешь, что предназначенная тебе пуля уже отлита.
Выбранный нами пансионат относился к разряду престижных и был окружен высоким забором. Я особенно оценил это последнее обстоятельство, поскольку из-за происходящих вокруг событий приходилось всерьез думать о безопасности.
Банкетный зал находился в отдельно стоящем одноэтажном здании. Залов, собственно говоря, было два, но они были разделены глухой стеной и каждый имел отдельный вход из длинного коридора. Я лично изучил диспозицию и остался доволен. Вечером в день презентации я уже чувствовал себя настоящим хозяином и встречал прибывающих гостей у порога банкетного зала. Компания подобралась замечательная. Кроме представителей прессы и гостей со всех телеканалов, было еще множество разношерстной околотелевизионной публики, тех людей, которые ничего не создают на телевидении, но, постоянно мелькая на экране в качестве приглашенных лиц, становятся неотъемлемой частью той, заэкранной жизни. Алекперов опоздал на четверть часа и выглядел крайне озабоченным. В другое время я сказал бы, что он наверняка только что от президента или из каких других высоких инстанций, но сегодня, взглянув на его недружелюбных охранников, я подумал, что все это как-то связано с теми событиями, в которые был вовлечен Алекперов.