Король пятой башни

Быков Александр Владимирович

—Глубоко копаешь, — буркнул энергетик: — Начнем с того, что эта башня такая, какую придумал Слава. У него, кроме энергетических, были и другие соображения… Да, с точки зрения уменьшения теплопотерь от остывания внешней поверхности, лучше строить кубик, высокий цилиндр или вообще шар. Но при большей высоте возникают дополнительные проблемы с толщиной несущих стен, с нагрузкой на фундамент, с лифтами, водопроводом, вентиляцией. Да и скорость постройки упала бы в разы. Высокую скорость дают именно славины монтажные платформы. Но сделать их высотой сильно больше двадцати этажей, сохранив при этом высокую подвижность и устойчивость оказалось задачей слишком дорогостоящей... Кроме того, основные теплопотери в полностью заселённой башне у нас всё равно будут не через внешнее ограждение, а через вентиляцию.

—В смысле?

—Ну,

дышать-то чем людям в этой бетонной коробке? Вот поселятся тут сотни тысяч людей. Каждый дышит. Мало того, потеет и даже, извиняюсь, пукает. Некоторые ещё что-то жарят, варят, не дай бог, курят. Предприятия тоже потребляют атмосферный воздух. Некоторые — в огромном количестве. И всем нужна вентиляция. Мы выдуваем использованный воздух через вентиляционные шахты наружу, наверх, а внутрь загоняем свежий воздух, чистый, полный кислорода. Вот только он холодный. Особенно зимой, когда снаружи у нас до минус тридцати, а внутри хочется чтобы было плюс двадцать. В среднем на человека в день надо подавать шестьсот кубометров воздуха. Или двадцать пять кубометров в час. Подавать меньший объем без ущерба для здоровья не получится, и по санитарным нормам не положено. А разница в температуре зимой будет до пятидесяти градусов. Так что холодный воздух придётся нагревать. Вот, тут, — министр выложил на стол ещё пару листов, — все графики, расчеты. Количество воздуха, который придётся прокачивать зависит от того, сколько людей будет жить в башне. Чем больше людей, тем больше воздуха надо прогонять, тем больше придётся нагревать. Чтобы нагреть до комнатной температуры шестьсот кубов воздуха, зимой надо затратить примерно десять киловатт-часов на каждого жильца. То есть каждый день на каждого жильца по десять, понимаешь?

—Но ведь в обычных городах столько, наверное, и тратят? И ещё через стены в разы больше теряют тепла. А потом, есть ведь эти... Такие штуки, чтобы холодный воздух, который забирается снаружи, нагревался за счет тёплого воздуха, который выходит наружу.

—Да ты, оказывается, в теме, — улыбнулся энергетик. — Верно. Называется такая «штука» рекуператор. Рекуператоры уже установлены у нас на всех штатно работающих вентиляционных каналах жилой зоны. И они позволяют почти в десять раз сократить затраты тепла на подогрев забираемого воздуха. По мере заселения мы везде такие поставим. И всё равно придётся на нагрев воздуха тратить по киловатт/часу на каждого жителя... Вообще, наша башня спланирована как очень энергоэффективная система. Когда она будет построена, мы будем тратить, в расчете на жителя, в десятки раз меньше энергии, чем тратится в обычных городах. Просто потому, что у нас один большой дом, с минимальным внешним контуром, с максимальной теплоизоляцией, с продуманной системой вентиляции и подогрева, с отличными промышленными рекуператорами. Обычный город это, своего рода, огромный радиатор — масса неровностей, каждая из которых излучает тепло, просто нагревая воздух. Даром теряют тепло трубы отопления, зарытые в холодную землю, теряется на сопротивлении электричество в проложенных от дома к дому электропроводах. Да и сами километры лишних проводов и труб, тянущихся от дома к дому, стоят немалых денег. А у нас всё компактно. Ни лишних труб, ни лишних проводов, ни лишних потерь при передаче. Но пока это всё мечты. А реально у нас большая проблема.

—Какая?

—Половина крыши до сих пор накрыта только этим временным надувным матрасом на верёвочках. Мы сейчас как кастрюля с плохо прикрытой крышкой. Как ни старайся — между капитальной крышей и надувной есть щели. Тепло в них улетает со сквозняками, и через сам матрас уходит в разы больше, чем уходило бы через капитальную крышу. А если сверху насыплет сугробы снега, то отдельная сложная задача — убрать снег прежде, чем он своим весом прогнёт надувную крышу вниз, ещё больше увеличив щели, а то и устроив нам аварию, как в первый год.

—А за один год поставить всё под крышу было совершенно нереально?

—За год? — министр покачал головой. — За четыре более-менее тёплых месяца. Потом тут снова холод и снег… Нет, единственный выход был — успеть возвести внешний периметр, натянуть сверху тент, а потом спокойно строить. Так мы и сделали. Но, пока строим, мы несём дополнительные расходы на обогрев неплотно прикрытой кастрюльки. Приходится с этим мириться.

—А если обогревать только жилые помещения?

—Тогда строить

будет невозможно. Всё вымерзнет. И люди и техника. Бетон не будет схватываться. При сильном охлаждении даже уже затвердевший бетон может деформироваться и по конструкции пойдут трещины... При нагревании бетон, ведь, расширятся, при охлаждении сжимается. Не сильно, но при таких масштабах конструкции, точно появятся трещины в стенах. Поэтому мы греем всю башню до примерно плюс пяти. А ещё крыша бережет стройку от намокания и ветра. Этого достаточно, чтобы стройка шла и никаких катастроф от переохлаждения в башне не случалось. А температура в жилой зоне в среднем плюс двадцать. Собственно, смонтированная в первые же полгода стройки ТЭС, — он ткнул пальцем в схему, — она вот тут, на двадцатом этаже стоит, от нас, кстати, поблизости: — эта ТЭС рассчитана на то, чтобы при минус тридцати снаружи обеспечивать температуру чуть выше нуля во всей нашей кастрюльке. Сжиженный газ нам раз в месяц привозят на танкере. Вот тут — он ткнул в два кружочка на схеме, снаружи башни, но вблизи от её стены, — у нас собственные хранилища сжиженного газа. Если будут перебои с поставками газа дольше двух месяцев, мы замерзнем. Если наша единственная ТЭС сломается, мы замерзнем. Если ТЭС остановится зимой на ремонт дольше, чем на пару суток, мы замерзнем. Других источников тепла, способных заменить эту ТЭС, у нас нет.

—И на этой ТЭС всего один энергоблок? — уточнил король.

—Два. Но в самый мороз они оба должны работать, чтобы наша кастрюлька не остыла.

—И нам нужно поскорее всё достроить, чтобы накрыть башню капитальной крышей?

—Верно, — кивнул министр: — но мы не можем достроить быстро, потому что при плюс пяти бетон схватывается в несколько раз медленнее, чем при плюс двадцати. В первые четыре месяца кольцевые стены строили двенадцать МП-шек... Говорят, ты уже видел эти платформы?

Иван кивнул.

—Но когда приходит зима, в кастрюльке становится плюс пять, а то и меньше. Бетон схватывается медленнее. Оказалось, что при такой температуре, чтобы работать без простоев нам достаточно четырех платформ. Остальные Слава, конечно, перекинул на другие свои стройки. Ты ведь в курсе, что он владел строительной фирмой ООО Севтяжстрой? Башня досталась целиком тебе, а Севтяжстрой теперь поделен между тобой, двумя его бывшими женами и их детьми. Четыре славины платформы остались в собственности нашей башни. Остальные в собственности у Севттяжстроя. Так что достраивать нам всё придётся на четырёх оставшихся платформах.

—Получается, что даже когда мы закроем всю башню капитальной крышей, тепла собственной ТЭС для отопления нам всё равно не хватит?

—Верно, — энергетик удовлетворенно улыбнулся.

—И нам, всё-таки, надо забацать ещё одну ТЭС, так? Чё раньше-то не забацали? Что-то мешает?

—Деньги. Все деньги уже много лет уходят на строительство. И потом, до этого года строительство ТЭС не было таким актуальным делом. Но в башню заселяется всё больше жителей. Запускаются новые предприятия. А кроме расходов на обогрев воздуха людям нужно электричество для бытовых приборов. А уж запросы предприятий… Сейчас наша ТЭС дает сорок мегаватт электричества. Это её плановая мощность. И этого нам уже маловато.

—Энергоблок ТЭС это такая турбина, да? Газ горит, её крутит, и от её вращения генерится ток?

—Ну... В целом, так.

—И таких турбин у нас две?

—Совершенно верно.

—И надо ещё хотя бы одну такую поставить? Денег там на неё, места...

—Лучше две таких. Чтобы было не сорок, а восемьдесят мегаватт. Тогда электричества и тепла хватит для того, чтобы заселить ещё один сектор, например между Л2 и Л3. Может даже хватить на поднятие температуры на стройке. Если пускать ток по заложенной в бетон арматуре, то арматура будет греться, греть бетон. Он быстрее схватится.

—А толку-то? У нас же всего четыре платформы?

—Верно. — Министр отодвинул все чертежи и ткнул пальцем в кольца на первой схеме: — Смотри. Каждое новое кольцо диаметром немного меньше предыдущего. На внешних кольцах летом нормально работали все двенадцать платформ. Потом восемь. В самый холод — шесть. Но чем меньше кольца, тем меньше нужно платформ. Сейчас, когда нам осталось построить всего два жилых кольца — девятое и десятое, четырёх платформ достаточно, чтобы работать летом. А в холод две МП-шки простаивают. Но, работая с подогревом, мы и зимой могли бы использовать все четыре платформы.