Король шрамов
Шрифт:
Адрик молчал, пока они не сели в лодку и не поплыли к берегу. Гриши собирались высадиться в одной из укромных бухт севернее Эллинга, пешком дойти до города и забрать свои вещи.
– Когда обнаружат, что эти трое исчезли, будет много проблем.
Нине отнюдь не нравилось, что ее отчитывают как ребенка.
– По счастью, к тому времени мы будем далеко.
– Мы больше не сможем переправлять людей через этот порт, – прибавила Леони. – Охрану наверняка усилят.
– Не становись на его сторону, – сказала Нина.
– Я не становлюсь ни на чью сторону, –
– Ты хотела подвести всех, кто уже сел на корабль? Всех гришей в трюме?
Адрик выровнял руль.
– Нина, я на тебя не злюсь, я просто пытаюсь сообразить, как быть дальше.
Нина налегла на весла.
– Нет, злишься.
– Никто не злится, – сказала Леони, подстраиваясь под ритм Нины. – Мы вызволили целый корабль гришей из этого ужасного места. Кроме того, у Биргира и его «кальмаров» в доках полно врагов. Во время «незапланированной» проверки кто угодно мог доставить им неприятности. Я бы назвала это победой.
– Ну еще бы, – усмехнулся Адрик. – Ты в чем угодно разглядишь хорошее.
Его слова соответствовали истине. Леони напоминала лучик солнца, пойманный в бутылку. Ее жизнерадостность не притупили даже месяцы, проведенные во Фьерде.
«Ты что, напеваешь? – изумился Адрик однажды, когда им целый час пришлось выталкивать застрявшие в грязи сани. – Откуда такой беспощадный оптимизм? Это что-то нездоровое». Леони задумалась над вопросом и перестала напевать, продолжая тянуть лошадь вперед. «Наверное, это потому, что в детстве я чуть не умерла. Когда боги дают тебе второй шанс видеть мир, нужно им наслаждаться». Адрик недоверчиво вздернул бровь. «Меня расстреливали, пыряли ножом, кололи штыком, а сумрачный демон оторвал мне руку. Что-то это не повлияло на мой жизненный настрой». И это тоже было правдой: если Леони – ходячее солнышко, то Адрик – унылая грозовая туча, слишком надутая и обиженная, чтобы пролиться дождем.
Направив лодку в сторону берега, юноша окинул взглядом россыпь звезд на небе.
– «Отверженного» придется перекрасить, выправить ему новые документы и придумать новую историю, а нам – перенести все дела в другой порт. Возможно, в Хьяр.
Нина крепче стиснула весла. По распоряжению короля Николая «Отверженный» начал доставлять грузы в Эллинг почти за год до начала их миссии. Давно знакомое судно почти не привлекало внимания портовой охраны и служило идеальным прикрытием. Может, она все-таки поступила опрометчиво? Капитан Биргир был алчным негодяем, никак не праведником. Пожалуй, Нина слишком сильно желала ему смерти. Но такой она стала после гибели Матиаса – то держалась спокойно, а то вдруг свирепо ощеривала клыки, готовая напасть, как дикий зверь.
Точнее, как раненый зверь. И, подобно раненому зверю, она заползла в укрытие. Несколько месяцев Нина прожила в Малом дворце – общалась со старыми друзьями, ела привычную пищу, проводила время в зале с золотым куполом, стараясь вспомнить, какой была до встречи с Матиасом – до того, как свирепый фьерданец перевернул всю ее жизнь своим неожиданным благородством и она узнала, что охотник на ведьм способен отринуть ненависть и страх и стать ее возлюбленным. Однако если и можно было вернуться к себе прежней, Нина этой дороги не нашла. А теперь она здесь, на родине Матиаса, в холодной враждебной стране.
– Отправимся на юг, – предложила Леони, – тем более что здесь холодает. Можем вернуться через пару месяцев, когда все забудут про старину Биргира.
Разумный план, но шепчущий хор в голове Нины становился все громче, и она будто со стороны услышала собственный голос:
– Надо ехать в Кеджерут и Гефвалле. Беженцы, которые не явились на встречу, не могли просто передумать.
– Сама знаешь, их скорее всего схватили, – проговорил Адрик.
Открой им правду, любовь моя.
– Знаю, – кивнула Нина. – Но вы ведь слышали, что сказал старик. В Кеджеруте пропадают девушки.
Скажи им, что слышишь зов мертвых.
Матиас, я в этом не уверена.
Одно дело – вести мысленные беседы с мертвым возлюбленным, и совсем другое – утверждать, будто чувствуешь… что именно? Нина не знала. Но понимала, что шепот голосов в мозгу – не игра воображения. Что-то тянуло ее на восток, в речные города.
– Есть еще кое-что, – прибавила Нина. – Женщины, с которыми я работала, утверждали, что вода в реке у Гефвалле отравлена, что город проклят.
Адрик внимательно посмотрел на нее. Как там она говорила Джесперу в Кеттердаме? «Подсказать тебе лучший способ отыскать замаскированного гриша? Следи за чудесами и слушай истории, которые рассказывают детям на ночь: байки о ведьмах и волшебстве, наказы не ходить в «плохие» места… Все это – опознавательные знаки странного и, по меркам простых людей, необъяснимого. Чаще всего байки остаются байками, но порой в тех местах, что упоминаются в рассказах, можно обнаружить гришей, скрывающих свои способности из страха перед властями. Гришей, которым можно помочь».
Скажи им правду, Нина.
Нина потерла озябшие плечи.
Матиас, ты как тот пес с косточкой.
Волк, а не пес. Я рассказывал тебе, как Трассел грыз мои ботинки, если я не подвешивал их высоко на дереве?
Рассказывал. Чего только Матиас ей не рассказывал, отвлекая от мыслей о пареме, когда она выходила из-под влияния наркотика. Именно Матиас помог ей выжить. Почему же она не смогла сделать для него то же самое?
– Проклятье, отравленная вода, – продолжала Нина. – Если ничего не обнаружим, повернем на юг, и с меня сытный ужин.
– Во Фьерде? – переспросил Адрик. – Не стану ловить тебя на слове.
– Но если я права…
– Хорошо, – заключил Адрик. – Я отправлю весточку в Равку о том, что нам нужен новый порт, и мы двинемся в Гефвалле.
Шепот в голове Нины стал тише, превратившись в умиротворенное бормотание.
– Нина… – Леони помедлила. – Там такой простор… И так красиво. Ты могла бы найти для него… место.