Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы
Шрифт:
– Как вы прекрасны, моя королева!
Увлечение Людовика Марией испугало Анну Австрийскую, жаждавшую женитьбы своего сына на высокородной принцессе. Она также опасалась, что затянувшиеся переговоры Мазарини с испанским королем играют на руку его собственным потаенным желаниям посадить на трон свою племянницу. Вдовствующая королева не вполне постигала тонкую дипломатическую игру, которую вел искушенный в интригах кардинал на переговорах с испанским двором. Ему надо было продемонстрировать, что брак с инфантой Марией-Терезией не является пределом мечтаний французской короны, отнюдь, у красавца-жениха много претенденток, и неизвестно, на ком он остановит свой выбор. Но здесь мудрый государственный деятель несколько просчитался, ибо дипломатия, искусство проявления хладнокровия и терпения, воздерживается от поспешных решений, а любовь юноши и девушки стремится к моментальному преодолению всех препятствий на своем пути. Людовик и Мария страстно полюбили друг друга и не желали жертвовать своими чувствами ради государственных соображений.
Запоздало спохватившийся Мазарини
Невзирая на все эти внезапно возникшие препоны, на дипломатической стезе Мазарини неуклонно продвигался к своей цели и, чтобы подтолкнуть испанскую сторону поторопиться с принятием решения, пошел на небольшую хитрость. Во всеуслышание было объявлено, что французский двор всерьез склоняется к кандидатуре принцессы Маргариты Савойской, кузины короля, а потому была достигнута договоренность о смотринах невесты. Вдовствующая герцогиня Савойская Кристина должна была прибыть с дочерью в Лион, куда направился и весь французский двор. Бок о бок с королем во главе свиты ехала Мария Манчини, беззаботная и веселая, ибо король пообещал ей, что не женится на Маргарите Савойской.
Уловка кардинала принесла свои плоды: испанский король попался на его хитроумную приманку и срочно отрядил своего посланца в Лион с извещением, что дает согласие на брак инфанты с Людовиком. Герцогине Савойской дали понять, что невеста не подходит королю, и оскорбленное семейство убыло в свои пенаты. Двор продолжал веселиться, задержавшись в Лионе до января. Мария находилась в центре всех празднеств и, казалось, получила подтверждение тому, что Людовик полностью соответствует идеалу государя, описанному в трудах Тацита и Сенеки, рыцарских романах и трагедиях. Разве он не согласился со словами шведской королевы Кристины [11] : «Самое лучшее, что может сделать король, – это жениться на особе, которую любит». Мария была уверена, что ее возлюбленный, подобно этим идеальным героям, способен и на длительное ожидание, и на преодоление всех преград. Племянниц Мазарини разместили на первом этаже особняка на площади Белькур, где ночами под их окнами бродил король. Бедная Мадам де Венель не смыкала глаз, проверяя, не покинула ли кровать самая непокорная из ее подопечных. Как-то ночью в кромешной тьме она ощупью пыталась удостовериться, что Мария спит в постели, и случайно попала пальцем в открытый рот девушки. Та инстинктивно во сне до крови укусила перст гувернантки и с перепугу подняла страшный шум, каковое событие надолго стало предметом шуток всего двора.
11
Кристина Шведская (1626–1689) – королева Швеции (1632–1654), высокообразованная покровительница науки, искусства и литературы, привлекавшая ко двору многих ученых, в том числе Декарта. В 1654 году королева отреклась от трона в пользу своего двоюродного брата, затем обратилась в католичество, что было расценено римским папой как выдающаяся победа католической церкви. Много путешествовала по Европе, вызывая неизменный интерес своей оригинальной манерой поведения, окончательно поселилась в Риме.
После возвращения в Париж молодые люди стали практически неразлучны, и это начало раздражать Анну Австрийскую. К тому же Мария пыталась не только настроить Людовика против его матери, но и отговорить от женитьбы. В марте, когда в Париж приехал Дон Жуан Австрийский, побочный сын испанского короля, в его свите присутствовала юродивая Капитор (подобно некоторым русским царям, испанские монархи обожали окружать себя дурачками, шутами и карликами). Она буквально не закрывала рот, пускаясь в восхваление достоинств своей инфанты, ее ума, красоты и добродетелей. Выведенная из себя Мария потребовала удаления Капитор. Король приказал убрать Капитор с глаз долой, и его желание было поспешно удовлетворено. Однако слухи об этом столкновении дошли даже до папы римского, известного сторонника испанцев, который вызвал французского поверенного в делах и прямо поставил перед ним вопрос, сохранил ли король целомудрие и почему его величество проявляет такое внимание к племяннице своего министра. Невзирая на пасхальный пост, Людовик попытался загладить эту обиду чередой развлечений, причем Мария неизменно оставалась в их центре. Но 4 июня испанская сторона изъявляет согласие подписать предварительное соглашение о мире. Приличия требовали удаления Марии, и кардинал, уезжавший на переговоры, заявил, что заберет ее с собой и по дороге отвезет в Ла-Рошель, где племянница и проведет время в ссылке, вдали от двора.
Возмущенный этим решением Людовик заявил о своем желании жениться на Марии. Естественно, и Анна Австрийская, и кардинал пустили в ход все свое красноречие, дабы отговорить его от столь опрометчивого шага, выставляя основным аргументом долг монарха перед отечеством и подданными. Хотя король вышел от матери, по свидетельству современников, «с увлажненными глазами», судьбоносное решение было им уже принято.
Прощание влюбленных было душераздирающим, король разрыдался, а Мария произнесла знаменитые слова: «Государь, вы – король, вы плачете, а я уезжаю!», – которые драматург Расин вставил в свою трагедию «Береника» [12] . Дабы смягчить горечь разлуки, изгнаннице позволили взять с собой двух младших сестер, Гортензию и Марианну (за девицами надзирала все та же неусыпно бдительная Мадам де Венель); король же преподнес ей на прощание чудесное жемчужное ожерелье [13] , с которым она не расставалась до самой смерти. Влюбленным разрешили переписываться, естественно, эта переписка строго контролировалась кардиналом.
12
Расин взял сюжет из книги Гая Светония Транквилла «Жизнь двенадцати цезарей». Римский император Тит, влюбленный в царицу Иудеи Беренику, хотел жениться на ней, но понимал, что народ Рима не одобрит этот брак. Береника поняла те мучения, которые претерпевал любимый человек, разрываясь между любовью и долгом, и добровольно отказалась от Тита, вернувшись на родину.
13
Известно, что Мазарини был невероятно скуп и всячески ограничивал расходы короля – разумеется, в свою пользу. Король приказал ему оплатить драгоценности, купленные у вдовствующей королевы Генриетты Английской, страдавшей от отсутствия денег, но кардинал впоследствии взыскал затраты из государственной казны, по поводу чего сохранилось его письмо о возмещении ему 78 тысяч ливров, направленное распорядителю финансов Кольберу.
В Ла-Рошели знатную изгнанницу встретили как почетную гостью, стремясь угодить ей разного рода развлечениями, но увеселения были ей настолько в тягость, что она предпочла поселиться в романтичной крепости Бруаж, утонувшей в туманах. В Париже короля также развлекали, причем разрешившаяся от бремени Олимпия де Суассон, не скрывая своего торжества, заняла подле него место Марии. Казалось, прежнее увлечение короля вспыхнуло с новой силой, о чем Олимпия, руководствуясь самыми мстительными мотивами, со злорадством известила в письме сестру. Хотя король проездом на подписание мирного договора в августе встретился с Марией и заверил ее в своей верности, но что значили эти пустые слова, если он ехал на встречу с будущей женой? Девушка направила своему дяде просьбу сообщить королю, чтобы он больше не слал ей письма, и сама обязалась более не писать Людовику ни строчки.
7 ноября 1659 года был подписан выгодный для Франции Пиренейский мир с Испанией, и Марии разрешили вернуться в Париж, причем Мадам де Венель получила щедрое вознаграждение от кардинала за бдительный надзор. Мазарини предложил племяннице блестящую партию, богатейшего итальянского князя Колонна, коннетабля королевства Неаполитанского, испанского гранда (1637–1689), чей род восходил чуть ли не к римским патрициям. Из этой славной династии вышли кардиналы, послы, наемные полководцы – кондотьеры. Некогда отец Мазарини служил у отца князя управляющим, но теперь его сын счел за честь взять в жены племянницу всесильного французского министра. Мария отказалась: она хотела остаться при дворе, наивно надеясь на возврат привязанности короля. За девушкой начал ухаживать принц Клод Лотарингский, и та благосклонно отнеслась к этому поклоннику, ибо перспектива брака с ним укрепляла ее надежду не покидать Францию. Король, возвращаясь в Париж, сделал по дороге крюк и в сопровождении брата Марии заехал в Бруаж, чтобы посетить дом, где страдала в изгнании его возлюбленная. Говорили, что, увидев ее простую, скудно обставленную комнату, он заплакал.
По прибытии в Париж Людовику немедленно донесли, что Мария принимает ухаживания принца Клода Лотарингского, король счел это изменой и при встрече с девушкой отнесся к ней с леденящим равнодушием. Кардинал понял, что дальнейшее пребывание Марии при дворе лишь осложнит ситуацию, и разрушил надежды принца на брак с племянницей (в качестве условия заключения брака принц Клод потребовал возврата независимости герцогству Лотарингскому, оккупированному Францией).
9 июня 1660 года на испанско-французской границе был заключен брак между королем Людовиком XIV и испанской инфантой Марией-Терезией, а 26 августа новобрачные торжественно въехали в Париж. Мазаринетки наблюдали за церемонией с балкона особняка, принадлежавшего вышеупомянутой Кривой Като, баронессе де Бовэ. Пикантная подробность: Мария стояла бок о бок с прекрасной госпожой Франсуазой Скаррон, супругой известного поэта-сатирика, калеки Скаррона. Впоследствии госпожа Скаррон, воспитательница побочных детей короля, станет его морганатической супругой, известной под именем маркизы де Ментенон. Тогда никто не мог подозревать, что это была первая встреча двух королев, настоящей и будущей.
Мария поняла, что ей нет места при новом дворе и лучше всего как можно скорее покинуть Францию. 1 марта 1661 года скончался Мазарини, но еще раньше девушка дала согласие на брак с князем Колонна и через месяц была обвенчана по доверенности с его представителем в королевской часовне – великая милость правителя. Благоволение Людовика ХIV простерлось еще дальше: монарх также пожаловал ей титул принцессы и даровал «право табурета», т. е., сидеть в присутствии королевы. Прощание было строго официальным, бывшие влюбленные никогда не увидятся вновь.