Король-Уголь
Шрифт:
Все это втолковали Руссику, после чего он убежал и, вернувшись спустя полчаса, сообщил, что женщины сейчас придут. Через несколько минут раздался стук в дверь, и на пороге появилась вдова, вся в черном, со своей приятельницей. Она вошла в номер, и тут же начались вздохи и причитания в ответ на просьбу Руссика пожертвовать траурный наряд Джо Смиту.
— Она говорит, ей больше нечего надеть, — пояснил словак.
— Скажите ей, я дам ей много денег, чтобы она купила себе, что нужно, — сказал Хал.
— Ай! Господи Иисусе! — вскричала миссис Замбони и разразилась потоком непонятных слов.
— Она говорит, ей нечего надеть. Она говорит,
— А разве на ней нет нижней юбки?
— Она говорит, нижняя юбка вся дырявая.
Все разразились дружным хохотом, а миссис Замбони покраснела, как пион, от самого лба до толстой шеи.
— Передайте ей, пусть закутается в одеяло, — сказал Хал, — а Мэри Берк пойдет и купит ей все новое.
Оказалось необыкновенно трудным уговорить миссис Замбони расстаться с ее вдовьими ризами, на которые она истратила так много денег, пролив столько горьких слез. Эта почтенная женщина, произведшая на свет шестнадцать человек детей, впервые слышала такую странную просьбу: продать символ ее горя — и где! — в номере гостиницы, где собралось больше десятка мужчин! Их непристойное веселье делало миссис Замбони еще более несговорчивой.
— Ах! Господи Иисусе! — снова воскликнула она.
— Объясните ей, что это очень, очень важно, — сказал Хал. — Мне обязательно нужны ее вещи! — И, видя, что Руссику не удается его миссия. Хал принялся тоже уговаривать вдову на том условном английском языке, которому учит общение с шахтерами:
— Должен иметь! Обязательно! Скорей! Должен спрятаться! Удрать от хозяина! Ясно? Не поехал — убьют!
Наконец испуганная женщина сдалась.
— «Пусть все повернутся спиной!» — перевел ее приказание Руссик. Все отвернулись, потихоньку пересмеиваясь, а миссис Замбони, спрятавшись за Мэри и миссис Свайка, сняла юбку с кофтой и накинула, скромности ради, одеяло на свои красные плечи.
Когда Хал облачился во вдовий наряд, оказалось, что платье безмерно широко и висит со всех сторон. Пришлось подложить спереди две подушки и туго перетянуть их по талии, после чего маскировка была признана вполне удовлетворительной. Хал надел широкие, растоптанные женские башмаки, а Мэри Берк нахлобучила вдовью шляпку ему на голову и приколола спереди и сзади длинные куски черного крепа — теперь даже собственные дети миссис Замбони не заподозрят обмана!
В течение нескольких минут в номере царил смех. Даже Мэри, усталая и, казалось, совсем потерявшая живость, заразилась общим весельем. Но шутливое настроение быстро угасло. Настало время действовать. Мэри Берк предложила посидеть в номере с миссис Замбони, оставшейся, можно сказать, в чем мать родила, — а вдруг постучится кто-нибудь из персонала гостиницы или сыщики. Хал попросил Джима Мойлена передать Эдуарду, что он пишет сейчас воззвание к шахтерам Северной Долины и сможет уехать только ночным поездом.
Кончив договариваться, Хал пожал всем руки, и все одиннадцать мужчин покинули номер. Вместе они спустились по лестнице, прошли через вестибюль и быстро рассеялись в разные стороны. Миссис Свайка и мнимая миссис Замбони сошли вниз на минуту позже; как они ожидали, в вестибюле уже не было ни одного сыщика — их всех точно ветром сдуло!
23
Распростившись с миссис Свайка, Хал отправился на вокзал. Но не успел он пройти и одного квартала, как столкнулся лицом к лицу со старшим братом.
Вид у Эдуарда был скучающий. Даже то, как он нес под мышкой
Хал, одаренный чувством юмора, не мог не развеселиться при виде Эдуарда. К тому же у него было хорошее оправдание: ведь надо же проверить, хорошо ли удался маскарад, прежде чем подвергнуть себя настоящей опасности в Северной Долине!
Он загородил дорогу брату и, подражая миссис Замбони, высоким жалобным голосом произнес:
— Мистер!
Эдуард уставился на черную фигуру, возникшую перед ним.
— Мистер, вы брат Джо Смита? Да?
Вопрос пришлось дважды повторить, и лишь тогда Эдуард нехотя удостоил его ответом — не слишком приятно было признавать это родство!
— Мистер, — продолжал плачущий голос. — Мой муж погиб, его разорвало в шахте. Мне выдали от него пять кусков. Я должна была вчера их похоронить на кладбище. Надо заплатить тридцать долларов. А у меня нет денег. Компания ничего мне не дала. Пришел адвокат. Прислала Компания. Говорит: «Может, мы тебе дадим на похороны, если ты не будешь болтать». А у меня, мистер, одиннадцать малышей, и всех их надо кормить, а мужа больше нет. Где я найду нового мужа — я старая! Приеду домой, там дети плачут. Кормить их нечем. Лавка Компании мне ничего больше не отпускает. Вот я и подумала: вы брат Джо — значит вы добряк. Может, пожалеете бедную вдову. Может, вы дадите мне денег, мистер, и я куплю детям покушать.
— Хорошо, — сказал Эдуард. Он вытащил бумажник и достал оттуда десять долларов. Всем своим видом он говорил: берите, ради бога, и оставьте меня в покое!
«Миссис Замбони» схватила кредитку жадными пальцами, но не утихомирилась:
— У вас тут куча денег, мистер. Вы богач, да? Отдайте мне все — я хоть досыта накормлю своих детей! Вы ведь не знаете этих лавок Компании, там все втридорога. Где горы высокие, там цены высокие. Дети голодные. День плачут, ночь плачут. На одну бумажку их не накормишь. Дайте мне еще бумажек, мистер, а?
— Я дам вам еще одну, — сказал Эдуард, — остальные нужны мне самому.
— Зачем вам столько, мистер? Разве у вас так много детей? Дома у вас еще куча денег. А?
— Это все, что я могу вам уделить, — сказал Эдуард, шагнув в сторону, чтобы обойти это препятствие.
Но «препятствие» с удивительной легкостью тоже сделало шаг в сторону.
— Спасибо вам, мистер, за ваши деньги. Я скажу детям — мне помог добрый дядя. Вы хороший, мистер Смит. Вы дали деньги бедной вдове. Вы славный человек.
И это ужасное существо выпростало лапу, словно для того, чтобы погладить Эдуарда по лицу или пощекотать подбородок. Он отпрянул, как от прокаженной, но «вдова» ринулась следом, словно собираясь что-то сделать с ним, что — он сам не знал, мало ли какие обычаи у этих иностранцев!
— Ладно! Это мелочь! Это мелочь! — повторял он, отступая назад и озираясь по сторонам: нет ли свидетелей этой сцены?
— Славный человек, мистер! Добрый человек! — кричала старуха с нарастающим возбуждением. — Может, когда-нибудь я встречу такого человека, как вы, мистер Эдуард Смит! Тогда я перестану быть вдовой. А может, вы сами хотите жениться на хорошей словачке? Много деток у нее — хороших деток!