Король умер, да здравствует король!

Дождь не прекращался. Капли мерно барабанили по оконному стеклу больничной палаты.

Я неуклюже перевернулся на другой бок, отчего раненое предплечье прострелило болью. Швы наложили только вчера, поэтому рана ещё не успела как следует затянуться. И даже регенерация Красного Моря ничем не могла помочь. Странная техника неизвестной мечницы вывела из организма важнейшие микроэлементы, без которых заживление шло с трудом. И лишь после того, как мне поставили сразу две капельницы, я кое-как пошёл на поправку.

Сквозь стену донёсся глухой одиночный

Ещё там, посреди дороги, около чадящего автомобильного остова мы с ней определились с тем, что будем говорить полицейским. И я свою партию уже отыграл. Рассказал господам в погонах невероятно охерительную историю. Поведал о том, как трое оголтелых школьников угнали автобус, чтобы побаловаться и на повороте подрезали автомобиль полный якудза. За что и поплатились. Члены борёкудан такую подставу не оценили и наказали зарвавшихся малолеток. А того, кто был за рулём и вовсе казнили в назидание остальным. История откровенно паршивая, но за неимением зацепок и других свидетелей полицейским пришлось принять её на веру.

А ещё эту историю отчего-то не спешили афишировать и наших с Раттаной опекунов до сих пор не поставили в известность о произошедшем. При этом самого Кобаяси-сэнсэя вместе с остальными учениками в тот же день, спешно отправили обратно в Токио. Поэтому смысла в том, чтобы утаивать информацию, не было никакого.

Впрочем, мне это только на руку. Чем дольше Ульяна будет оставаться в неведении, тем лучше. За отведённое время я успею восстановиться и не увижу женских слёз. За последние сутки я и так повидал их немало, а сколько ещё предстоит…

Ведь это именно мне придётся сообщить Акико о том, что её брат скончался. Никому другому это не под силу. Документы, которые Миямото предоставил при поступлении в среднюю Тосэн были липой и отчего-то я уверен в том, что в качестве опекуна он не указал в них родную сестру. Акихико мог быть кем угодно: лжецом, интриганом и форменным мудаком, но дураком он не был. Судя по тому, что я услышал там, на дороге он предвидел такой вариант событий. Красный Они чётко осознавал, что гуляет по лезвию ножа, а, следовательно, не стал бы подставлять единственного родного человека, которому не желал смерти.

Уже к вечеру я чувствовал себя намного лучше, мышцы наконец-то полностью реабилитировались и пришли в норму. Долгоиграющие судороги больше меня не беспокоили и пришедшая на вечерний осмотр медсестра парой профессиональных движений избавила меня от катетеров.

А ещё через несколько минут, после того как за её спиной захлопнулась дверь одноместной палаты, я свесил ноги с кровати и подцепил пальцами тапочки. Не мешало бы прогуляться.

Выскользнув из палаты, я огляделся по сторонам в поисках дежурного медперсонала, но коридор пустовал, лишь где-то вдалеке, в самом его конце лениво прохаживался один из пациентов. Похоже, работники госпиталя больше уповали на врождённую японскую дисциплину, поэтому дружно сидели в своих каморках и носа не высовывали в общее помещение.

— Как ты? — стоило моей ноге переступить порог соседней палаты, как Раттана встрепенулась. В этот момент она казалась какой-то потерянной, мой голос, словно вывел её из транса или сна.

— Всё

— Рука или нога?

— Нет, — покачала головой девушка и приложила руку к груди. — Здесь болит. Скажи, Антон, если мы убьём этих людей, то боль прекратится?

— Да, — соврал я, глядя в эти наивные и доверчивые глаза.

На самом деле ни черта не прекратится, но ей нужна цель, чтобы забыться хотя бы на время. Пройдут недели, месяцы, а возможно и годы, и боль утихнет сама собой, без посторонней помощи. Но это не значит, что мы оставим все как есть. Нет, мы обязательно прикончим этих ублюдков, но сделаем это не для того, чтобы унять душевную боль и забыть о трагедии, а ради самих себя. Месть, она не для мёртвых, она для живых. Только так мы сможем вернуть себе былую уверенность и веру в завтрашний день.

Не став надолго задерживаться в чужой палате, я вернулся к себе. Самое важное я выяснил, с девушкой всё более-менее в порядке — можно смело приступать к плану.

Скинув с себя больничную пижаму, я расстегнул сумку, которая всё это время ютилась у прикроватной тумбочки. Моя школьная форма превратилась в грязные, рваные лохмотья, зато спортивная сохранилась в целости и сохранности. Повезло, что мы не стали тащить сумки обратно в автобус, а побросали их на пороге поселковой гостиницы. Одной проблемой меньше. По крайней мере, одежду искать не придётся.

Через пару минут, будучи одетым и обутым, я подошёл к окну и, немного поковырявшись с запорным механизмом, распахнул его настежь.

В лицо пахнуло свежестью и вечерней прохладой. Дождь наконец-то закончился, оставив после себя многочисленные лужи во внутреннем дворе госпиталя.

Могло показаться, что побег из-под надзора — не самая лучшая идея, но кто ещё сумеет предупредить Акико о грозящей опасности? Неизвестно, сколько времени продлится лечение и когда местные эскулапы соблаговолят выпустить нас на волю, а часики тем временем тикают. Возможно, избранный потомок Мусаси уже близок к тому, чтобы отправить к предкам ещё одного родственника.

Забравшись на подоконник, я свесил ноги наружу и сиганул вниз. Прыжок со второго этажа не вызвал особого дискомфорта, разве что свежие швы немного разбередились.

Покинуть территорию госпиталя оказалось проще, чем я думал. В отличие от больницы в Тайто, местное медучреждение не было огорожено забором. Вместо него, по всему периметру располагалось зелёное насаждение. Его я преодолел без труда.

Следующим пунктом стояла добыча денег. Без хрустящих бумажек с портретом императора мне не попасть в столицу. Проезд от Осаки до Токио стоил пару тысяч Йен и мне нужно было серьёзно постараться, чтобы раздобыть такие деньги в чужом городе.

Впрочем, план у меня на этот счёт был. Невесть какой, но других мой мозг в последнее время отчего-то не генерировал. Я собирался грабануть какого-нибудь зеваку. Каждому сопляку известно, что Осака торговая столица Японии и праздношатающихся здесь навалом.

По крайней мере, именно так я думал, пока не добрался до центральной улицы. Вместо толп туристов и ярких вывесок меня встретило запустение. Ни о каких залётных зеваках не шло и речи. По тротуарам сновали немногочисленные прохожие из местных, а большая часть заведений и вовсе была закрыта.