Королева ангелов
Шрифт:
– Можешь рассказать? – спросил он, присаживаясь рядом с ней на край дивана и веля на языке управляющих машинами жестов – языке собственного изобретения, – чтобы им принесли еду. Три арбайтера, по виду собранные из металлолома, преображенного в изящные абстракции бочкообразные округлости и кубистские ребра черные и серые, развернулись и покатили в ту часть квартиры, что служила кухней и питомником нанопроектов.
– Вероятно, я отправляюсь в Эспаньолу, – сказала она. – На всякий случай уже оформляются документы. Подозреваемый улетел.
– Подозреваемый в чем?
– Восемь убийств. Одна ночная оргия.
Эрнест свистнул.
– Бедная Мэри. Ты тяжело переживаешь это.
– Ненавижу, – сказала она.
– Ты слишком сопереживаешь. Посмотри; ты только расслабилась и опять напряглась.
Она разжала пальцы и покачала головой.
– Это не гнев, это досада. – Ее черные глаза изучали его лицо. – Почему люди способны так поступать? Как могут происходить такие ужасные вещи?
– Не все такие же уравновешенные, как ты… и я, – сказал Эрнест со слабой улыбкой.
Она покачала головой.
– Я найду этого сукина сына.
– Теперь похоже на гнев, – заметил Эрнест.
– Я хочу, чтобы все это закончилось. Хочу, чтобы все мы повзрослели и были счастливы. Все мы.
Эрнест с сомнением хмыкнул.
– Ты зои. Это как хирург. Если у всех все хорошо, вы без работы.
– Я бы не прочь. Ты… – Мэри поискала слова, не нашла. Проявление ее сомнений и слабости. Последние два года Эрнест был ее жилеткой. Свою роль он играл спокойно, ее личный психохирург-утешитель. – У меня сегодня даже нет времени на любовь.
– При выборе «обед или любовь» ты выбираешь мой обед?
– Ты хороший повар.
– Ты уже сколько часов на ногах?
– Очень много. Но у меня был перерыв, а теперь вот другой. Не волнуйся. Эрнест, ты слышал об Эмануэле Голдсмите?
– Нет.
– Поэт. Романист. Драматург.
– Я визуал, а не читатель.
– Он подозреваемый. Известный человек. Жил в крыле Комплекса. Подозревается в убийстве восьми своих молодых последователей. Без мотива. Он исчез, и я думаю, что он, возможно, бежал в Эспаньолу. У него открытое приглашение от полковника сэра Джона Ярдли. Ты когда-то говорил, что знаешь каких-то людей из Эспаньолы.
Эрнест нахмурился.
– Я не обрадуюсь твоему отъезду туда. Если хочешь узнать побольше об Эспаньоле, почему бы не отправиться в библиотеку ЗОИ? Уверен, там есть все, что тебе нужно…
– Это я уже сделала, но мне нужно еще инсайдерское мнение. Особенно кого-то из низов.
Он прищурил глаз.
– У меня есть друзья, знакомые с людьми, которые работали там. Неприятными людьми. Они никому не доверяют.
Она провела гладкой черной ладонью по его щеке, по смуглому лицу с жидкой бородкой.
– Хотелось бы поговорить с твоими знакомыми. Можно это устроить?
– Они безработные, не корректированные, почти нелегалы – но даже при этом им будет очень интересно увидеться с тобой. Ты для них развлечение, Мэри. Но они попали сюда по законам, действовавшим при Рафкинде. Их отвергла Эспаньола, когда в Вашингтоне началась катавасия. Они боятся, что их отправят обратно. Они прячутся от иммиграционной службы и от селекционеров.
– Я могу закрыть на это глаза.
– Можешь? Мне кажется, ты злишься. Вдруг тебе захочется отправить их на коррекцию.
– Я способна держать себя в руках.
Эрнест посмотрел на свои натруженные руки. На шрамы от нано. Он не проявлял должной осторожности с некоторыми из своих материалов.
– Как срочно?
– Если я к завтрашнему дню не найду Голдсмита в этой стране, то послезавтра отправлюсь в Эспаньолу.
– Я могу поговорить со своими друзьями. Но, если ты не поедешь, мы забудем обо всем этом.
– Мне всегда нужны контакты в теневой зоне, – сказала она.
– Не смеши. Эти тебе не нужны.
Арбайтеры принесли обед: впереди шел бочкообразный арбайтер с подносом с двумя винными бокалами, за ним кубистский с подносом, на котором высилась горка сэндвичей с деликатесами.
– Мэри, ты же знаешь, что я тебя обожаю, – сказал Эрнест за едой. – Я готов многое отдать, чтобы стать твоим законным спутником.
Мэри улыбнулась, затем вздрогнула.
– Мне кажется, это прекрасно, но я не хочу, чтобы кому-либо из нас пришлось от чего-то отказываться. Мы еще не достигли пика в профессиональном плане. А вот потом…
Эрнест заметил, что она вздрогнула.
– Не шути со мной. Я могу забить на это и пуститься во все тяжкие. – Он налил ей чашку тамариндо. Сам Эрнест не пил алкоголь не принимал наркотики. – Но я говорю это почти каждый раз, верно?
Они выпили друг за друга. Мэри подняла руку и уставилась на нее так, словно та не слушалась ее.
– Что-то еще не так? – тихо спросил Эрнест.
– Звонила Тео.
– Нервная Теодора, – сказал Эрнест. – Ее сердечное желание исполнилось?
Мэри покачала головой.
– Она снова пролетела. Третий раз.
– Я не это имел в виду, – сказал Эрнест.
– Да ну?
– Ты уверяешь меня, что она твой друг, Мэри, но я никогда не видел таких друзей. Она отвергает тебя. Не любит. Хочет быть похожей на тебя, но ненавидит за то, что ты другая.
– О. – Она поставила свой бокал.
– Она плакалась тебе в жилетку?
– Твои обеды как любовь, – сказала Мэри после паузы. – Мне искренне жаль, что я не могу задержаться дольше. – Она отсалютовала изысканной кружевной корзиночкой для хлеба, в которой лежали приправленные зеленью выращенные креветки.