Королева Бедлама
Шрифт:
Мэтью встал, подошел к письменному столу и открыл первый ящик. Вытащил оттуда окровавленную карточку, подсунутую под дверь ночью три дня тому назад в простом белом конверте, запечатанном красным сургучом.
Конверт из магазина мистера Эллери. Мэтью туда заходил. Карточку он не стал показывать, но был уверен, что вряд ли она куплена в этом магазине.
Простая изящная белая карточка с кровавым отпечатком пальца в середине. И все.
Обет смерти.
Уйдут на то недели или месяц, год или десять лет…
«Профессор Фелл не забывает».
Он все вертел в руках карточку. Мелочь. Сущий пустяк.
Вопрос был вот в чем: кто подсунул это под дверь? Если не профессор, то кто-то, им уполномоченный. Названый сын? Дочь? Кто?
Мэтью знал, что высматривает Берри у него в лице. Знал, что он там все время скрывает — но он не мог дать ей это увидеть. Никогда. Потому что если он разрешит себе любить кого-то, если осмелится разрешить… убить двоих не дороже, чем убить одного, потому что убить душу
Берри чуть не убили в имении Чепела. И никогда больше, никогда он такого не допустит. И держать ее будет на расстоянии вытянутой руки. Друзья. И только.
И только.
Не больше.
Он взял увеличительное стекло и рассмотрел через него отпечаток при свече.
Интересно, если сравнить эту карточку с той, что получил магистрат Пауэрс, совпадут ли отпечатки? Но нет, очень уж долго вытягивать эту цепь. Магистрат сейчас в колонии Каролина, его жена Джудит и сын Роджер устроились в городе возле табачной плантации лорда Кента работать у его старшего брата Дирхема. Его ведет Бог, и Бог защищает добрых людей.
Но профессор Фелл, рука смерти, не забывает никогда.
Мэтью поднес лупу к отпечатку и прищурился.
Как лабиринт, подумал он. Как неизвестные улицы и переулки чужого города. Вьются и кружат, кончаются здесь и возникают там, змеятся и петляют и перерезаны чертой.
Усиленный лупой взгляд Мэтью шел этим лабиринтом глубже и глубже, еще глубже.
И еще глубже, в самый его центр.